– А ты понимаешь, что я не хочу быть собачонкой на привязи, улыбающейся по команде и рекламирующей всякую хрень! Я еле дождался окончания предыдущего контракта.
– Не понимаю, – в тон отвечает она. – Ты с детства живешь в этом мире!
Как же мне достучаться до нее, что я устал осуществлять ее мечты!
– Вот именно. За двадцать пять лет мне все это осточертело!
– Прекрати! Вот Регина говорит…
Срываюсь.
– Мне плевать на чужое мнение!
Голос матери взлетает на октаву выше.
– И на мое тоже?
– На любое.
Даже не видя ее, понимаю, что она дуется, и выдавливаю из себя миролюбиво:
– Я не хотел тебя обидеть.
– Никки.
– Только не начинай заново. Я рассказывал тебе о своей идее.
Теперь она психует и перебивает меня:
– Вложить столько денег в сумасбродного друга.
Понимаю: зря начал эту тему, и обрываю.
– Все. Проехали.
Через секундное затишье снова вкрадчивое:
– Может, ты подумаешь? Еще есть пару дней.
– Нет.
Мама пытается прибегнуть к очередному трюку с жалостью и, всхлипывая, произносит:
– Я так переживаю. А ты же знаешь, с моим сердцем.
– Мама.
Тяжело вздыхает в трубку:
– Ты меня не любишь.
– Люблю, но чувства не должны заставлять одного человека подстраиваться под другого и меняться ради него.
Молчит.
– Пока.
Разъединяюсь, но все еще держу телефон. Не замечаю, как оказываюсь в папке с фото и пялюсь на нашу единственную совместную фотографию с Кирой. Мы смотрим друг на друга, улыбаемся, и кажется, что нам не нужен никто другой. Выходит, только кажется.
У нее есть мой номер телефона. Я видел: она нашла мою визитку, но Кира не позвонила. Этим все сказано. Она провела черту под нашими отношениями.
Если бы фотографию на телефоне можно было бы затереть до дыр, то у меня уже были бы лохмотья. Блокирую мобильный, и лицо Никиты исчезает в темноте. Хлюпаю носом и пищу:
– Сегодня пятый день.
– И что? Сколько еще будешь считать дни? — сердито спрашивает Наташка.
Бросаю обиженный взгляд.
– Ничего ты не понимаешь.
– Кир, от твоих соплей ему хуже не станет.
Упрямо вздергиваю подбородок.
– А я не хочу, чтобы ему стало хуже!
– И совесть не проснется!
– Причем тут совесть?!
Но она меня словно не слышит.
– Тебе было хорошо с ним?
Вздох вырывается из легких непроизвольно. Хорошо?! Это не то слово. Те дни я будто находилась на седьмом небе. Вряд ли когда-нибудь почувствую что-то подобное.
– Ну вот! – произносит подруга, видимо, считав с лица мой безмолвный ответ. – Представь, что это был бонус к путешествию!
И, бросив на меня недовольный взгляд, добавляет:
– Все! Прекрати это безобразие! Скоро утонешь в своих слезах.
«Прекрати», «перестань» – смотрю на девушку и хочу сказать: разве можно так легко изменить полюс ощущений?! Нет! Невозможно заставить себя быть хотя бы спокойной, когда все внутри рвется и ноет от боли. Никита стал для меня необходимым, словно внутренний орган, лишившись которого организм истекает кровью и отчаянно пытается выжить, но, похоже, он оказался настолько важным, что я не знаю: справится ли.
– Блин, Кира, если так невмоготу, тогда позвони ему. Ты же говорила: у тебя есть его телефон, – бросается она в другую крайность, и я смотрю на нее с удивлением.
– Зачем? Чтобы он вежливо послал меня?!
– Лучше сожалеть о сделанном, чем истязать себя из-за упущенной возможности.
Задумываюсь.
– Нет. Не знаю.
– Глупо меланхолично страдать и ничего не делать!
После ухода подруги я много думаю над ее словами, пару раз беру в руки визитку и даже вбиваю его номер в контакты, но откладываю звонок. Трусиха!
Вечером изведя себя, окончательно заставляю подняться с кровати и выталкиваю свое тело прогуляться.
Выйдя на улицу, неожиданно решаю позвонить Никите. И, пока не передумала, достаю телефон. Сердце сбивается с темпа от сумасшедшей скорости, что набрало. Один – снимаю блокировку. Два – нахожу номер Ника. Три – спустя несколько длинных мгновений нажимаю на его имя.
Если до этого я думала, что это была максимальная скорость, на которую способно мое сердечная мышца, то я ошибалась. Сейчас она мчит, намереваясь поставить новые умопомрачительные рекорды.
Гудок второй-третий, и я слышу голос, по которому так соскучилась, что зависаю, впитывая его в себя.
– Але! – повторяет Никита, и я выхожу из оцепенения, понимая, что, если продолжу молчать, он сбросит звонок и я не решусь набрать снова.
– Привет.
Мой голос звучит хрипло и странно так, что я едва узнаю его.
Секундная тишина и с изменившейся тональностью парень спрашивает:
– Кира?
Как хорошо, что в нем только удивление. Если бы он был холодным, вряд ли бы я нашла в себе силы продолжать.
– Да, – впихиваю в ответ и слышу его теплое «привет».
И что я теперь ему должна сказать?! Почему я не подумала над такими важными вещами заранее?!
– Рад тебя слышать.
Как хорошо, что он помог мне! Как хорошо, что именно подобной фразой. Мои тормоза срываются, и я обрушиваю на него поток своих мыслей.
– Я так соскучилась. Я понимаю: у тебя своя жизнь. Ты ничего не обещал, но… я люблю тебя! Ты не подумай, я не навязываюсь, я вообще, наверно, не должна тебе говорить все это…
– Кир…
Осекаюсь.
– Ты забыла, что я говорил тебе тогда в ответ на твое признание?
