вышвырнуть её из академии, чтобы все дела с бумагами утрясти, а на деле… на деле стоит ей вернутся, как её сразу отправят на запечатывание дара!
Мила аж всхлипнула от собственного несчастья.
«Ещё и Вигора теперь бойся!» — давило на неё понимание.
— Проклятье стихий, Мила, ты бледная такая.
— Конечно, я бледная Свен! Я отчислена и меня вот-вот могут убить, ты можешь придумать что-нибудь похуже?
Она едва не зарыдала от безысходности. В плохое Мила верила намного больше, нежели в хорошее.
— Вот ж сука, Вигор меня убьёт, если узнает, как я тебе посодействовал, — пробормотал себе под нос Свен, но затем, как если бы лишался всяких остатков сомнений, сказал. — Есть у меня место, где тебе можно спрятаться. Бери свои вещи и пошли отсюда скорее.
Мила судорожно кивнула.
***
Несмотря на то, что солнце ещё только клонилось к закату, возле кафедры некромантии уже было полным-полно людей, а именно переминались там с ноги на ногу абсолютно все деканы. Их лица выражали тревогу, они часто перешёптывались, а потому неудивительно, что, когда никем не предупреждённый Саймон Сильвер вышел наружу поглазеть на происходящее, на него прикрикнули нехорошим словцом сразу шесть голосов. В результате студент благоразумно скрылся и носа своего больше на улицу не показывал. Однако, оживлённую беседу его появление прервало, а там и эльфы пожаловали.
Будучи расой, не представляющей своей жизни без красивых ритуалов, эльфы чинно и неспешно шествовали под заунывное (хорошо, что по волшебному прекрасное) пение. Каждый из них был одет в серое. В среде светлых эльфов именно этот цвет считался траурным, однако это не значит, что хотя бы на ком-то из них было надето что-то простого покроя. Каждый наряд выглядел как произведение искусства, на эльфов хотелось смотреть и смотреть…
Но только не Найтэ. Его серо-голубая кожа сделалась светлее обычного, черты лица как будто заострились. Любому было понятно, как его раздражает процессия.
— Нет, ну вы только посмотрите. Несут останки так, словно этот Азаэль Ниэннэталь был не меньше, чем их королём, — с ехидством прокомментировал дроу, и Ричард Флай, желая так утешить коллегу, с сочувствием похлопал тёмного эльфа по плечу.
Зря он это сделал, Найтэ ещё больше разозлился. Вот только как-либо помешать светлым эльфам нести закрытые шёлковым палантином носилки он не мог, а потому лишь заскрежетал зубами, глядя на шествующих впереди всех Адьира Морриэнтэ и Элайзиэн. Даже идущие следом Олаф фон Дали, архимаг и представитель короля нисколько не привлекли его внимания. Он не отрывал от этих эльфов зловещего взгляда всё то время, покуда они не остановились напротив него. И если прочие деканы в приветствии поклонились, то Найтэ просто‑напросто не смог заставить себя так унизиться.
— Чего встали? Всё уже готово, идёмте, — всего-то грубо сказал он и поспешно повернулся в сторону кафедры, чтобы ни коем образом не поймать гневный взгляд Олафа фон Дали.
Понятное дело, что в результате положенное приветствие не состоялось. Однако, Найтэ в настоящий момент мало занимали правила приличия. Его неистово злило, что его подозревают в убийстве не кто-то там, а светлые эльфы, что они даже делают всё, чтобы вывести его на чистую воду, а он, вот те на, нисколько ни в чём не виноват! Найтэ буквально разрывало от гнева, что, по сути, он вынужден оправдываться перед ненавистным ему народом.
За такими мыслями путь до комнаты для совершения ритуалов пролетел как один миг. Найтэ даже искренне удивился. Ему казалось, что он только-только открыл дверь, и вот уже перед ним… Он мотнул головой. Ни к чему было забивать себе голову подобным в преддверии куда как более значимого.
— Рад, что вы не изменили своего решения провести ритуал, — с лёгкой насмешкой прозвучал голос Адьира Морриэнтэ, когда каждый занял положенное для него место.
«А ты думал я попытаюсь сбежать, да?» — гневно глядя на него, подумал Найтэ, но вслух сказал другое:
— Я крайне редко отказываюсь от своих слов. И сейчас не тот случай.
Да, случай был совсем не тем. Каждый из шести деканов и ректор неистово желали узнать итог предстоящего ритуала. Для них было важно знать, откликнется ли дух Азаэля Ниэннэталя. Ведь если бы он пришёл, то возникла бы ниточка, ведущая к наглому негодяю, посмевшему убивать, убивать и убивать едва ли не на виду у всех.
— Вот и хорошо, тогда приступайте.
Кое-как сдержав себя от слов, что никакое ему разрешение не требуется, Найтэ повернулся к алтарю, на который были положены останки покойного, и приступил. При этом всего его терзало сомнение, что у него чего-то там получится. После стольких неудач с Питрином Пипой и Родриком ван Гарротом сложно было поверить в успех. И всё же присутствие Адьира Морриэнтэ сыграло свою роль. Дух погибшего Азаэля воистину связывала та ещё клятва. Почувствовав её силу, Найтэ даже сперва похолодел.
«Это же каким надо быть идиотом, чтобы согласиться на такое?» — поразился он, прежде чем понял, что теперь способен дотянуться до духа. Найтэ почувствовал Азаэля Ниэннэталя. Светлый эльф был где-то далеко и как будто связан, как будто силком удерживался в некой страшной темнице, расположенной в месте, куда нет входа ни одному живому и даже мёртвому существу. Найтэ словно вытягивал его из самой бездны изнанки всех миров, а потому неудивительно, что дух оказался искорёжен и едва напоминал самого себя. Даже в призрачном виде от него мало чего осталось. Его как будто долго жевали, сминали челюстями и пытались проглотить. В нём были обнажающие туманные кости дыры, а лицо его нисколько не меняло выражение то ли безумия, то ли панического страха.
Во взглядах всех присутствующих отразился испытываемый ими ужас и отвращение. Никто не ожидал увидеть то, что предстало перед ними. Элайзиэн даже побледнела так, что казалось вот-вот упадёт в обморок. Но Адьир Морриэнтэ оказался крепким орешком.
— Я был вынужден призвать тебя, Азаэль, — со скорбью обратился он к духу, и дух, словно слепец, завертел призрачной головой, пытаясь повернуться лицом на голос своего принца.
— Ы-ы-ы! — страшно завыл он при этом.
— Погодите вы со своими сожалениями, дайте мне сперва вернуть его в тело! — с раздражением выпалил Найтэ, так как чувствовал, что ещё немного и дух ускользнёт от него туда же, откуда пришёл. Призрака буквально затягивало туда, как в воронку.
Желающих воспрепятствовать столь благоразумному поступку не нашлось, проблемой стал сам дух. Он и его тело как будто являлись чужими друг для друга. Лоб Найтэ даже покрыли капельки пота, но дух и в какую не
