Я же пою на бэквокале, мне надо репетировать!
— Не переживай, — хмыкнул я. — Ты тут без году неделя, мы тебе замену найдем со свистом. В два притопа, три прихлопа.
— Я ничего такого не говорила… — начала отпираться Надя.
— И про побегушки — не твои слова? — я приподнял бровь.
— А разве это не так? — огрызнулась Надя. — Ты даже не играешь ни на чем, а тебя все слушаются!
— Отлично, ответ я услышал, — холодно усмехнулся я. — Второй вопрос.
— Я никуда не уйду! — сказала Надя, но голос дрогнул. — Ты не имеешь права.
— Может и не имею, — я пожал плечами. — Хочешь проверить, выдам ли я тебе поджопник, когда буду выпроваживать до ворот? И дяде Коле скажу, чтобы твое имя вычеркнул из списка.
— Но… Но я же… — Надя отчаянно пыталась сохранить лицо, но глаза предательски наполнились слезами.
— Ну-ну, давай продолжай, — сказал я. — Ты же… что?
— Я же совсем не это имела в виду… — всхлипнула Надя. — Я не хотела, чтобы…
— Чтобы что? — спросил я.
— Я думала… я… — слезинка скользнула из одного глаза Нади.
— Детка, я в тот раз на кастинге посмотрел сквозь пальцы на то, что выбрали именно тебя, потому что у тебя милая мордашка и неплохой голосок, — сказал я. — Хотя уже тогда мог ткнуть всем на то, что ты малолетка, да еще и мозги моей сестре пудрила. Запросто мог упереться, как баран, и хрен бы тебя взяли.
— И почему не уперся? — всхлипнув, спросила Надя.
— Подумал, что надо дать тебе шанс, — хмыкнул я. — Я вообще человек добрый, и в людях склонен видеть только хорошее. Вот и решил, что вдруг ты на самом деле не сучка-манипуляторша. И что тебе может быть правда важно выступать в группе. Но по всей видимости, я ошибся. Так что пошла вон.
— Нет! — теперь слезы катились сплошными ручейками. — Нет, пожалуйста…
Она уронила голову, плечи ее затряслись. Я молча ждал, продолжая сжимать ее руку. Но вырваться она больше не пыталась.
— Велиал, прости, пожалуйста… — тихо прошептала она. — Для меня это правда… Правда важно! — она подняла голову и посмотрела покрасневшими глазами мне в лицо. — Клянусь, я будто впервые почувствовала себя среди… Среди своих, понимаешь? У меня никогда не было настоящих друзей, только… какие-то… А тут все по-другому.
— И по этому поводу ты решила, что надо бы всех рассорить, ну-ну, — усмехнулся я.
— Нет, правда нет! — горячо выпалила она. Слезы продолжали литься из ее глаз. — Это как-то случайно… Понимаешь… Астарот… Я… Ну… Мне он правда нравится, но я не готова… Да блин! Не могу я тебе вот так взять и все рассказать… Но я правда ничего плохого не хотела! Оно как-то само собой вырвалось… Пожалуйста, не прогоняй меня. Я обещаю, я клянусь…
— Так, давай я попробую внести ясность, — я отпустил ее локоть и оперся рукой на стену. — Астарот хочет с тобой секса, но ты не хочешь?
Мысленно фыркнул. Ну-ну, Вова-психотерапевт. Решаю проблемы девочек старшего подросткового возраста. Без отрыва от производства. Недорого.
— Вроде того… — Надя опустила голову. Ее тонкие пальцы схватились за пуговицу на моей рубашке и покрутили ее. — Он мне правда нравится. Просто…
— Забей, это мне точно не нужно объяснять, — хмыкнул я. — Простого «не хочу» должно быть достаточно.
— Нет, ты не понимаешь! — Надя напряглась. — Если я просто скажу «не хочу», он обидится. И начнет… — она вздохнула. — Вов, я и так стараюсь поменьше с вами тусоваться, чтобы… ну… пореже провоцировать. Хотя мне очень, очень хочется! Я сбегаю под благовидным предлогом, а сама сижу дома и трясусь, что пока меня нет, вы меня из группы исключите и замените на эту дылду долбанутую. Я тогда с концерта попыталась улизнуть незаметно, но Астарот меня на выходе отловил. Вот я и… Прости, я правда не хотела. Просто я в таких случаях начинаю болтать всякое разное, лишь бы… ну… ты понимаешь? А у Астарота ты — больная мозоль.
Она вздохнула. А мне захотелось погладить ее по голову и умилиться. Умница же! Ее маленький изворотливый умишко прямо-таки в яблочко бьет, и не поспоришь. Даже если она сейчас врет и изворачивается, то делает это так изящно, что выгонять мне ее совершенно расхотелось. Даже наоборот.
— Я понял, — сказал я и вытащил из кармана джинсов носовой платок. — Держи, промокни аккуратно, чтобы косметику не размазать.
— Ты меня не выгоняешь? — жалобно спросила она.
— Какое там, — хохотнул я. — Ты меня в самое сердце поразила, майне кляйне фройляйн. Так что приводи себя в порядок, и марш репетировать. У нас тут концерт наклевывается архиважный, так что давай живенько.
— Да! — глаза Нади радостно сверкнули. — Сейчас я в туалет сбегаю. Только дождись меня тут, ладно? Давай вместе зайдем, пожалуйста!
Она бегом умчалась в сторону туалета, а я привалился спиной к стене. Девчонка с закидонами, это понятно. Но при этом умная, самостоятельная и не лишена обаяния. Я мысленно представил себе «ангелочков» без Астарота, но с женским вокалом.
Ну…
В истории рока случались замены солистов на солисток. И ничего. Агузарова какая-нибудь. Хотя Наденька по харизме до носатой инопланетянки не дотягивает. Это скорее «самка богомола» нужна на центр тогда…
Впрочем, я рано над этим задумался.
Надя вернулась быстро, пяти минут не прошло. Вернула мне носовой платок, чуть вымученно улыбнулась и показала палец вверх. Я открыл дверь, и мы вместе вошли в нашу берлогу. «Ангелочки» выжидающе уставились на нас.
— Что замерли? — с вызовом спросил я. — Давайте уже, расчехляйте инструменты, пора работать. Репетиция сама себя не отрепетирует!
Все облегченно заржали, зашевелились. Бегемот полез за барабаны, Бельфегор разулыбался радостно, Кирилл торопливо принялся расчехлять гитару. Обычную, акустическую.
— Ребят, я тут новую песню написал, — быстро сказал он, стрельнув глазами в Астарота. — И… это… Еще знаете о чем подумал? Может нам сделать акустические версии наших песен? Ну, чтобы если еще раз электричество отрубят, мы все равно могли бы выступать…
— Нам бы один альбом записать сначала, — хмыкнул Астарот.
— Запишем! — уверенно заявил Бельфегор. — Давай песню, Кирюха! То есть, Каббал…
