крутым перцем, длинный, широкоплечий и поплёвывающий через зубы.
— Ну и говно, — сказал он, рассматривая дырявый верх палатки, — ебать-колотить, просто.
— А у вас лучше было, что ли? — Иван подёргал верхней губой, рассматривая вновь прибывшего как глиста в скафандре: презрительно, неодобрительно и с лёгким оттенком недоумения.
Мол, чо за хуйня, откуда взялась и почему такая наглая?
— У нас другое было, — уклончиво сказал вновь прибывший, — своё.
«Своё» прорезалось в полку на их дембель. Пацаны два-семь и один-восемь не успели опаскудиться, не замарались в дерьме, густо приправленном понятиями, типа блатной феней и прочей хуйнёй, а эти сами себе не изменяли, пусть оно и мешалось как-то совершенно непонятно.
— Художник, — меня кто-то будил, а я не хотел просыпаться. Да куда, когда тебе в голову забрались женские руки, ноги, живот, спина, ниже спины и…
— Ну?
— Есть с фильтром?
Гафур смотрел собачье-печально, впрочем, так он выглядел всегда. Есть лица, смахивающие на зверей из мультфильмов. Весёлый гоп-наркоман Васёк из моего же недавно прошлого крайне смахивал на мыша из «Ну, погоди!», и не на белого или серого, а на обоих сразу, случается же такое.
— Нету.
Гафур пошёл шарить дальше, а мне увиделась ещё одна страшная напасть на наши душьи головы: как товарищи сержанты в компании приехавшего Данилыча уминают, ажно зубы по ложкам скрипят, дембельскую кашку.
Ой, бля, и не говорите, что вам незнакома эта байда, если вы родились в конце семидесятых или сразу после Московской Олимпиады. Дембельская каша проста, нажориста и сладка до приторности, но тем и хороша. Тупо брались имевшиеся печенья, крошились в котелок, и туда же вываливалась банка сгухи. Самые гурманы ещё добавляли маслица, не забывая щлифануть его сахарком. Жопа слипнется — это про дембельскую.
В общем, нормальные пацаны изволили культурно отдыхать, придаваясь гастрономическими излишествами и ведя куртуазную беседу. Одним словом — жрали да пиздели, пусть это и сочетание из двух слов с частицей.
— У нас всё быстро сделали, — как-то слегка нудно жужжал Данилыч, — у меня там всё осталось в каптёрке, клякса, кедры, берет ушитый-отбитый с пулями и очки-капли. Всё из-за старшины проебалось, гондон…
Клякса — специальный зимний камуфляж, его у нас любили носить спецы. Кедры — берцы, где сами берцы со шнуровкой закрывались куском кожи с пряжкой. Берет — общевойсковой оливкового цвета, ушитый по стандартам НАТО, с пластиковой вставкой спереди, чтобы ровно выгибался и с пулями на кончиках шнурков для утягивания. Ну, очки, как типа у Кобры, пиратская копия «Рей-Бан» из страны Киталия. Вощем — адски круто и невозможно люто, все девки текут и его, бля.
Гафур разбудил не зря, мне пришлось нагибаться за сползшим бушлатом и снова кутаться, чтобы согреться, наша, дальняя, печка едва гудела, дрова ушли к товарищам сержантам. Но духу засыпать просто — закрыл глаза и айда в страну прекрасных мечт, метчаний и мечтов. И красивых юных дев с упругой плотью, предлагающих пельмени с кетчупом и сметаной прямо на своих роскошных телах…
Какая только ерунда не снилась в армии, честное слово. И порой не имелось никакого средства избавиться от неё, кроме как перекурить. И…
— Раз, я сказал!
Покосившись в сторону угла товарищей-сержантов увидел диво-дивное и чудо-чудное: рядового призыва один-семь, недавнего конвойщика и хозяина дембельско-прекрасной формы Данилыча, почему-то отжимавшегося ровно душара последний.
— Два!
Судя по красному лицу и выпученным глазам — кач шёл не первую минуту. Ну, что поделать, судьба такая. Да и, в конце концов, все знают, что: только кач приблизит нас — к увольнению в запас! Верно?!
В общем, Данилычу выпало дружить с Романычем, может, они даже покурили на дембеле «Харлей-дэвидсон», кто знает?
А вот что мы слышали потом, пока служили с ними, так это те самые перечисления добра, канувшего в небытие вместе с конвойной частью, точно Шпак нудел в «Иване Васильевиче…»:
— И очки-капельки, старшина, сука!
Цинки, патрики, открывашки
Самым ходовым калибром стрелковки у нас считался пять-сорок пять. Пять с половиной миллиметров применялись в наших 74-ых АК, РПК и их тонкие бутылочные обводы всегда находились рядом с нами. Их вес порой даже не замечался, став привычным.
Войны меняются, но всегда остается самый обычный бардак. Потому лучше держать при себе пачку трассеров, мало ли, когда потребуется — каждый третий трассирующий и хотя бы видишь, куда стреляешь безо всяких коллиматоров и прочих полезных вещей. Трассирующие, темневшие зелеными головками, попадались не так часто, но всё же имелись в наличии даже у обычных срочников обычного полка ВВ.
Девять миллиметров в полку встречались только для ПМ. «Макаров» офицеры пользовали в ППД, на выездах если и имея пистолет под рукой, то как-то крайне незаметно. Никаких хитрых приблуд для его ношения мы не замечали. А как-то раз увиденный то ли омоновец, то ли собровец с крайне современной короткой кобурой на бедре, да с двумя магазинами в кармашках рядом, казался не иначе как универсальнам солдатом.
АС Вал и ВСС у нас имелись, хранились на складах и никто не наблюдал их в крепких и профессиональных руках наших разведчиков. Непонятно, для чего требуется не выдавать неплохие стволы, если те имеются, но уж как было, так было. Уже уволившись, встретил таксиста, служившего в разведке сотой ДОН с Новочека, у него на зеркале покачивались самые натуральные чётки, собранные из пуль для АС и гранатных колец. Эдакий ветеранский боевитый шик, чего уж там.
Семь шестьдесят два находились рядом всегда. Какой же мотострелковый взвод без снайпера и пулеме… старшего стрелка-пулемётчика, я вас спрашиваю, э? То-то, что никакой. Толстенькие красавцы даже звякали в ладони как-то иначе, чем их стройняшки-братишки к автоматам с ручниками, звякали суровее, жирнее и основательнее.
Патроны ходовой товар везде, где имеется немного первобытной дикости, жестокости и цивилизация прячется вместе с заходом солнца, а порой и с восходом. Патроны крайне желалось приобрести многим мирным селянам и прочим жителям сельской местности. Патроны имели тенденцию пропадать, потому офицеры шерстили каждую смену караула, проверяли КХО, где мы даже не убирали патрики в плашки. Не, какие плашки, когда ты на заставе, а за холмами живёт себе отчаянно-лихая партизанская республика, пару лет назад воевавшая прям вот-вот тут, а? Всё верно, повторимся — никакие, и никаких гвоздей.
Говорят, мол, патроны следовало сварить в кипятке и тогда продавать. Не уверен, не проверял, как варёные патроны в действии, так и попытку продать некондиционный товар.
Мы приходили с караула и ставили стволы в пирамиды, на них же вешая подсумки
