спустился вниз. В послеобеденное время возле подъезда Шершня никого не было видно, впрочем, как и везде.
Прислушиваясь, он несколько минут постоял под дверью, ведущей в подвал, потом толкнул ее, прошел внутрь и закрыл. Тут же наступила полная темнота.
Он зажег свой фонарик и медленно двинулся к подвалу Шершня.
Ему казалось, что дверь находится где‑то поблизости, но на самом деле он едва не заблудился, пытаясь ее разыскать.
Наконец, он увидел знакомый замок. Нащупал длинный странный ключ в кармане, вставил в замочную скважину, три раза провернул, и дужка автоматически открылась.
Пару мгновений Витя стоял перед дверью, потом потянул за ручку.
На лицо легла маленькая паутинка и он в ужасе отпрянул — ощупывая себя и пытаясь ее снять. Наконец, когда это удалось, он чуть пригнулся и шагнул внутрь. Нащупав выключатель, зажег свет.
По правде говоря, Витя думал, что утреннее видение растает как дым и он увидит то, что и должно быть в нормальном подвале — мешок картошки, куча трехлитровых банок с компотами и огурцами, старый велосипед и несколько спущенных камер на гвоздях.
Однако, видение не исчезло.
Перед ним замер верстак с тисками, тысяча спичечных коробков на левой стене, стеллаж, забитый радиоаппаратурой и потайная дверь за топчаном. И это, не считая тысячи других мелочей, развешанных на гвоздиках, веревочках, прищепках, импровизированных полочках, прибитых тут и там.
«В правом ящике…» — вспомнил Витя слова Шершня. Он посмотрел под верстак и действительно обнаружил там большие ящики — слева и справа.
С трудом он отодвинул правый ящик, тяжелый и глубокий, заваленный самыми разнообразными штуковинами. Сверху лежали новенькие листы наждачной бумаги, под ними несколько тетрадок, куча каких‑то мелких деталей, часовые механизмы, игральные карты, компас, скальпель, несколько респираторов и хирургических повязок («зачем это ему?» — удивился Витя), в общем, ящик представлял собой кладезь странных, на первых взгляд совершенно бесполезных, но очень ценных с точки зрения шестиклассника, вещичек. За исключением, конечно, ватно‑марлевых повязок.
Витя отодвинул тетради и в самом низу обнаружил деревянную коробочку толщиной с шахматную доску с выдвижной крышкой, на которой сверху был выжжен знак, похожий на горизонтальную восьмерку.
Витя сел на небольшую табуретку, поставил коробку перед собой и отодвинул крышку.
Сначала он даже не понял, что именно перед ним находится. Потому что никогда не видел таких денег. Может быть, только по телевизору.
Взяв одну купюру, он прочитал сверху:
'FEDERAL RESERVE NOTE
THE UNITED STATES OF AMERICA'
По центру располагался портрет полноватого мужчины с длинными вьющимися волосами, подписанный «FRANKLIN».
А в самом низу банкноты располагались красивые и чуть выпуклые буквы:
«ONE HUNDRED DOLLARS».
У Вити затряслись руки. Он знал, что это за деньги, хотя никогда не держал их в руках. Под семью купюрами по сто долларов были еще две по пятьдесят, шесть по двадцать и дальше… дальше были советские рубли. Витя начал было считать сотенные, но на тысяче семьсот его сердце застучало так сильно, что он сбился.
С трудом он собрал купюры, поместил их назад в коробку и сунул ее назад в ящик, протолкнул на самое дно и завалив кучей деталей.
Жуткая мысль вдруг пришла ему в голову.
А что если… что если вчера… это был…
Он покрутил головой, пытаясь отделаться от наваждения.
В глубине темного подвала почудились шаги, и он едва не вскрикнул от страха.
Затаив дыхание, Витя потянул дверь на себя и задвинул здоровенный засов изнутри.
В горле пересохло. Как он мог вообще подумать такое про друга?
Но с другой стороны — никаким другим способом объяснить наличие такой крупной суммы денег у школьника было совершенно невозможно.
Вряд ли, конечно, у тети Оли были доллары, вряд ли она вообще их когда‑нибудь в руках держала, но ведь это могли быть доллары другого человека, ограбленного при других обстоятельствах…
А крупная сумма в сторублевых купюрах? Как раз такие получила тетя Оля в сберкассе. Наберется в коробочке пять тысяч? Скорее всего… да.
Конечно же, это был не сам Шершень, во время ограбления они вместе возвращались после поручения человека из магнитофона… но ведь это может быть его отец! Трудовик Александр Иванович.
Кто будет искать в подвале деньги? Никто!
И он может вернуться в любую…
Теперь уже совершенно отчетливые шаги раздались где‑то совсем рядом.
Вите показалось, что от страха он не может вдохнуть.
Медленно протянув руку к выключателю, он погасил свет и остался в полной темноте.
— Я его проводил до арки, мы покурили там, хотя какой из него курильщик! — Раздался лающий смех. — Он кстати подарил мне импортную зажигалку! — услышал Витя хвастливый голос. — И сказал, что это тот чувак, которого вы там это… ну… короче, тот ненормальный передал ему. Я заметил, как он что‑то ему передал, когда его несли на носилках. Здорово вы его отделали. Давно пора было! Ходит, лыбится, слюни текут по подбородку. В специнтернате ему самое место.
— Так это чей подъезд, я не понял? — раздался грубый голос, и Витя тут же его узнал. Это был голос здоровяка, похожего на борца, со шрамом на щеке, державшего Шершня.
— Это ненормального. А тот, который вам помешал, он следующий.
— Не врешь?
— Зуб даю.
— Ладно, вали отсюда. Если увижу, убью.
— Вы же три рубля обещали… — заскулил голос.
— Во гаденыш. Ладно, Феня, дай ему рубль. Так бы до вечера искали.
— Если кому‑нибудь расскажешь, найду и вырву кадык, понял? — спросил полусонный голос.
— Понял, понял, как не понять. Нем как рыба.
— Вот и молодец. Если понадобишься, мы тебя найдем.
— Вы меня к себе возьмете?
— Вали, сказали.
Когда стук убегающих ног затих, голос здоровяка сказал:
— Короче, пока папаша в школе, нужно вскрыть хату этого придурка и там поискать. Я этим займусь. А вы с Феней идите караульте дружка его. И смотрите не пропустите!
Глава 26
— Я не верю ни единому твоему слову. Скорее всего, в далеком восемьдесят четвертом году тебе удалось стать свидетелем того, как преступник по какой-то причине избавился от добычи — то ли спасаясь бегством, и не желая попадаться с поличным… — Шаров откинулся на скрипящий стул, закурил уже десятую или даже пятнадцатую сигарету. Пальцы его были желтыми, как и зубы и Виктор невольно подумал, что сейчас бывший спортсмен, чемпион по бегу и стометровку бы не одолел. — Если не в курсе… —
