я, кивнув для верности. — Почти сразу. Пойдём к деду.
— Точно, — встрепенулась она и стала моей обычной тёткой, к которой привык Игорь, да уже и я начинал.
* * *
Он попал в местность, где всё его сущности было отвратительно. Концентрация неестественных запахов забивала нюх. Люди меняли всё вокруг себя. Из одного делали другое, и это было отвратительно.
Но с этим ещё можно было мириться.
А вот с тем, что жертва постоянно ускользала от него, нет. Давным-давно он уже не тратил столько времени на банальную охоту.
Первым делом Преследователь побывал в месте, где взлетали и садились железные птицы людей. Здесь запах сосуда для божественной сущности становился резче. Но чутьё вело охотника дальше, в здание, где остро пахло химией, болью и смертью, как и в том, месте, куда он переместился с Олимпа.
Судя по всему, это место использовалось для того, чтобы убивать людей. Или лечить. А может и то, и другое.
Но Преследователю на это было плевать. Ему нужно было настичь жертву, как можно быстрее.
Он и так уже ошибся однажды, приняв за вместилище для божественной сущности полумёртвого старика.
Впрочем, плевать. Скоро всё будет кончено.
Он не смог удержаться от воя наслаждения возле места, где, кроме химии, пахло безнадёгой и страданиями. Хороший запах.
Но сущности тут уже не было. Примерно полдня.
Затем Преследователь оказался в месте, где множество каменных пещер, стоящих друг у друга на головах, приютили в себе людей. Там след был едва различим, а это означало, что тут жили те, с кем взаимодействовала жертва.
Они неважны. Никто не важен, кроме самой сущности. Её нужно развоплотить, пока она находится в уязвимом состоянии.
Он преследовал и преследовал, не зная усталости, не ведая страха. Он был создан для того, чтобы преследовать жертву вечно. Его имя было Преследователь. Хотя боги предпочитали его звать иначе.
Последним на его пути было место с аурой отчаяния, где люди, подчиняясь жадности и азарту, лишались всего и даже больше. Сейчас здесь уже никого не было, но аура эмоций была столь плотной, что несколько мгновений заглушила остальные чувства Преследователя. Местная охран выпустила нескольких бойцовых собак для охраны территории, и эти тупые создания посмели тявкнуть на охотника. Двух или трёх после сегодняшней ночи не досчитаются.
Но он, по крайней мере, перекусил. А затем от души взвыл, как бы предупреждая жертву о скорой расправе. Вой был не признаком благородства, а всего лишь охотничьи приёмом. Расслышав его, жертва начинала ещё сильнее смердеть страхом и облегчала преследование.
Как же хотелось растерзать жертву. Вонзить клыки в сущность и разодрать её на составляющие. Но приказ был однозначным. Никаких следов. Сжечь в смертельном пламени.
Наконец, след стал ярким и устойчивым.
Преследователь учуял, куда после всех скитаний направилась цель.
Дорога лежала прямо за скопление пещер, отравленных человеческим духом. Где-то за небольшим озером на природе расположилось место, где в это самое время находилась божественная сущность.
Преследователь поднял все три головы к луне, красовавшейся на небе, и завыл от удовольствия и предвкушения скорого окончания погони.
Глава 19
Альберт Эдгарович Озеров ждал нас с нетерпением. И даже потихоньку начинал ворчать и браниться, что я долго не иду.
— Это в двадцать пять, — сказал он мне вместо приветствия, — кажется, что вся жизнь ещё впереди, а в моём возрасте каждый светлый день на вес золота.
— Сейчас ночь, — заметил я, решив не оставаться в долгу на счёт ворчания.
— А ночи вообще на вес платины, — усмехнулся дед, но настроение у него явно улучшилось. Он видел, что его хотят и будут слышать. — А встреча с близкими родственниками как дар небес.
— Отчасти так оно и есть, — усмехнулся я и оглянулся на Ксению Альбертовну, которая с умилённым взглядом взирала на своего отца. — Божественное провидение точно в этом присутствует.
За спиной тётки угадывалась фигура сестры. И обе, как по команде, прикоснулись к украшениям, которые я им подарил. По спине пробежали мурашки. Группа фанатов — это очень круто, подтверждаю.
— Ксюш, — сказал дед максимально мягко, и я услышал в его голосе такую отцовскую любовь, какой лично я был лишён в своей жизни. — Оставьте нас с Игорем, пожалуйста, наедине.
Та поклонилась и вышла, беспрекословно исполняя волю отца.
Когда двери за ней затворились, дед Озеров посмотрел на меня ясным взором и подозвал ближе. Я пододвинул стул и сел так, чтобы мы не напрягаясь могли вести беседу вполголоса.
— Так уж вышло, что боги не дали мне сыновей, — начал свою речь Альберт Эдгарович, и я практически сразу понял, к чему всё это и чем всё завершится. — Да и с внуками, в целом, не густо, — он усмехнулся и поглядел на меня. — Когда узнал, что ты едва не погиб, я жить расхотел. Так как все свои планы связывал только с одним тобой.
«Кажется, он решил оставить всё мне, — проговорил Игорь несколько обалдевшим тоном. — А жизнь-то налаживается».
«А были варианты? — решил я уточнить у Туманова. — Много претендентов-то?»
«Нет, — ответил тот, практически не думая. — Я и брат. Остальные в роду — девочки».
— А что с братом? — решил уточнить я. — Тимур тоже твой внук.
— За всё время, прошедшее с его рождения, я от него доброго слова не слышал, — ответил мне Озеров, а после недолгого раздумья добавил: — Худого, правда, тоже. Но он обычно сторонился меня, поэтому не очень приятен мне. С тобой же мы всё твоё детство не разлей вода были. Ты помнишь?
«Я помню, — мечтательно произнёс Игорь. — У меня было самое лучшее детство, благодаря деду и тётке Ксении».
Я повторил его слова деду. И тот расплылся в улыбке.
— Я старался, чтобы ты не чувствовал себя ущемлённым, — проговорил он и поднялся на подушках, принимая сидячее положение. — И рад тому, что ты помнишь это.
— Ты сделал всё, что было в твоих силах, — подтвердил я, одновременно стараясь выразить в голосе глубокое уважение к старику. — Я горжусь тобой.
— И я тобой, — вздохнул тот, но, кажется, больше с облегчением. — Одним словом, я решил, что моим наследником станешь ты. Титул, родовое поместье, деньги, активы, — всё это переходит тебе с одним-единственным условием. Ты оставляешь свою тётку
