— Костя, ты вернулся!
— Что ж ты так быстро улетела, не дождалась меня, — он целовал ей руки, а потом снова притягивал к себе и зарывался лицом в волосы. — Моя девочка, моя милая, славная девочка…
— Костя… Подожди, послушай… Мне надо тебе кое-что сказать.
— Не хочу ждать, — он с трудом оторвался от нее и снова потянулся губами, — не буду ждать ни минуты. Я к тебе сразу с самолета. Господи, как же я соскучился, как я с ума по тебе сходил, Оленька… Собирайся, мы едем ко мне. А потом улетим, как и хотели. Где твой чемодан, давай складывать вещи…
— Подожди, — она даже легонько ткнула его ладошками в грудь, потому что иначе остановить этот тайфун по имени Аверин было невозможно. — Я не могу никуда лететь. Мне завтра к врачу.
— К врачу? Что случилось? Ты заболела? — он с тревогой вгляделся в нее, и Оля обхватила его лицо, млея от того, как приятно покалывает ладони двухдневная щетина.
— Костя. Я не заболела. Я… Мы… Мы с тобой… У нас… В общем, я беременна, — выпалила одним духом и несколько раз моргнула.
Аверин, наоборот, смотрел не мигая, и молчал так долго, что Оля даже испугалась.
— Костя?.. — легонько его тряхнула, и он будто очнулся.
— Что ты сказала? Повтори.
— У меня будет ребенок, — храбро повторила Оля. — Поэтому я никуда не поеду.
Снова изнуряющая пытка взглядом.
— Оля, скажи… — он опять замолчал, потом сглотнул. — Просто чтобы я знал. Твой диагноз… Ты говорила правду, или?..
— Что? — меньше всего она ожидала это услышать. — Да ты в своем уме, Аверин?
С возмущением его оттолкнула, но теперь уже он цепко держал ее за плечи. Вжал в стену и впился взглядом.
— Тогда что это меняет? Ты обещала, что мы уедем. Ладно, сходим к твоему врачу и уедем. Ты обещала, мы договорились. Два контракта, забыла?
— Отпусти, — она попробовала оторвать его руки от себя, но безуспешно.
— Выходит, я свой контракт выполнил, — он снова вдавил ее в стену, — теперь твоя очередь. Ты все подпишешь, как и обещала. Мое участие, финансовую помощь, права на ребенка. И полетишь со мной. Или ты решила меня бортануть?
— Да пошел ты, Аверин, со своими финансами, знаешь куда? — выкрикнула Оля, наконец-то освободившись. — В гробу я видала твои деньги. Я залетела, ясно тебе? За-ле-те-ла! И ты тут ни при чем вообще. Можешь лететь, куда хочешь. Садись на свой вертолет и…
Она открыла дверь настежь и махнула рукой. А потом вытолкала опешившего Аверина за порог и захлопнула дверь прямо у него перед носом.
Он стучал и что-то говорил из-за двери, но Оля не слушала. Развернулась и ушла в комнату.
Выглянула в окно — аверинский внедорожник стоял припаркованный. Костя не бросил машину у подъезда, он собирался остаться. Ну почему, почему с ним так сложно?
Конечно, она не собиралась его ни посылать, ни бортовать. Ни тем более обманывать. Но почему нельзя поговорить об этом нормально. Например, позвать замуж…
Аверин позвонил, она выключила телефон. Укуталась пледом и расплакалась. Не надо ей аверинский замуж, и вообще ничего от него не надо. Пускай летит на своем вертолете, волшебник хренов…
А ведь он и правда в некотором роде волшебник… Оля прислушалась — из подъезда не доносилось ни звука. Ушел.
Снова залилась слезами, уткнувшись в подушку. Наревелась вдоволь и нечаянно уснула.
Проснулась так же неожиданно. Взглянула на часы — проспала почти полтора часа.
Встала, кутаясь в плед, выглянула в окно и не удержалась от удивленного возгласа. Внедорожник так и стоял, аккуратно припаркованный, а вот его хозяина нигде видно не было.
Оля вышла в коридор и вдруг услышала подозрительную возню за дверью. Подкралась и резко распахнула.
Аверин сидел, привалившись к двери спиной, и что-то смотрел в телефоне. Лишившись опоры, чуть не ввалился в прихожую, но в последний момент успел сохранить равновесие. Эквилибрист хренов…
— Что ты здесь делаешь? — спросила она грозно, подперев бок рукой.
— Так и тянет сказать, что составляю новый контракт, — ответил Аверин, глядя снизу вверх, — но не стану тебя злить. Я досматриваю сериал.
— А что, в тюрьме досмотреть не дали? — язвительно поинтересовалась Оля.
— Там я другой досмотрел. И не один. Милая, — Аверин поморщился, выпрямляя спину, — ты или впусти меня в дом, или закрой дверь. Мне неудобно сидеть без опоры. Я досмотрю серию и посплю. В самолете не выспался.
Ей уже было смешно, но она старалась не подавать виду. А внутри все пело и ликовало, что он остался, не уехал, сидит под ее дверью, как бомж…
— Я же тебя выгнала, Аверин, — прищурилась Оля, все еще выдерживая свой ехидный тон. — И ты вот так просто войдешь, если я впущу? Где же твоя гордость?
Он мгновенно оказался на ногах, уперся руками в дверной проем и навис над ней, заступив на порог обеими ногами.
— А я не гордый.
Их взгляды скрестились словно клинки, и Оля кожей почувствовала, как искрит в точке скрещивания. Неужели Давид не преувеличивал?
Отошла в сторону, открывая дверь шире. Костя вошел, разулся и окинул Олю внимательным взглядом. Затем посмотрел на свои руки.
— Тебя надо беречь от инфекций, — сказал глубокомысленно, — я сейчас.
И ушел в ванную. Она не успела опомниться, как Аверин вернулся и притянул ее к себе, склонившись низко-низко.
От его рук пахло лимоном и вербеной, а от лица и шеи — самим Авериным. Оля не сдержалась и потянула носом, подтянувшись на носочках. Положила обе ладошки ему на грудь.
— Как-то не так мы с тобой начали нашу встречу, — пробормотал Костя, прикрыв глаза и слегка касаясь ее лица колючими щеками. — Давай-ка поздороваемся заново.
— Давай, — согласно прошептала Оля и тоже прикрыла глаза. — Здравствуй, Костя.
— Здравствуй, милая… — он прихватил губами ее губы, и некоторое время они так стояли, замерев, и Оля четко слышала, как бьется у нее под рукой его сердце. — Ты что-то хотела мне сказать?
— Да, — она кивнула, так и не открывая глаз, — у меня будет…
— Нет, — он захватил ее нижнюю губу, и она умолкла, — неправильно ты говоришь, Оленька. Не у тебя, а у нас. Ну давай, говори, я хочу от тебя это услышать. У нас будет…
— У нас будет ребенок, — еле слышно выдавила она и всхлипнула.
Костя открыл глаза, и Оля ахнула от пронзительной нежности, которой ее окутал этот взгляд.
— Ты не представляешь, — он по очереди целовал ее губы, то прикусывая, то скользя языком, то вбирая в себя, — не представляешь, как я рад. Не представляешь…
Они целовались в коридоре не меньше получаса, пока Оля не устала стоять.
