и Энцо выругался, прежде чем протянуть руку, чтобы провести пальцами по завиткам волос Ривер, лежавшей в объятиях Слоан. Я даже не заметил, как она начала кормить ребенка грудью, но довольные звуки, исходящие от малышки, говорили о том, что она наслаждается молоком.
— Прости, bambina (п.п. малышка), — сказал Энцо, на самом деле выглядя виноватым. — Я забыл о своих манерах в пьяном состоянии.
Слоан фыркнула от смеха, указывая на тот факт, что у него не было манер в пьяном виде, и Фрэнки конфисковал оставшуюся пачку сигарет без особого протеста со стороны Энцо. Было странно видеть, как этот грубый мужчина ставит нужды своей крошечной племянницы — которая, как я полагал, была и моей крошечной племянницей — выше своих собственных, и я решил простить его за то, что он разозлил меня из-за Уинтер. Или, по крайней мере, прощал, пока его взгляд не переместился через стол и, несомненно, на мгновение не упал на ее сиськи.
— Ты выглядишь замерзшей, куколка, — сказал я ей, стягивая с себя пиджак, когда она нахмурилась и посмотрела на меня.
Она покачала головой в знак отрицания, и я ухмыльнулся ей, накидывая пиджак на нее.
Рука Уинтер приземлилась на мое бедро, и мой член пришел в движение, когда она начала писать там слова почти слишком быстро, чтобы я мог их уловить.
«Мне не холодно».
— Ты практически дрожишь, — сказал я, решив не обращать внимания на ее заявление, пока застегивал пиджак и эффективно прикрывал ее. Похоже, ей все еще было неудобно говорить в присутствии моих братьев, и я бессовестно использовал это в своих интересах.
С рыком разочарования она просунула руки в рукава, и я улыбнулся, прежде чем поцеловать ее в макушку.
В ответ она протянула руку и стащила мой скотч, выпив его одним махом, ее сердитый взгляд был прикован к моему, а горло подрагивало с каждым глотком.
— Тебе стоит немного притормозить, куколка, — сказал я негромко. — Ты намного меньше меня и не привыкла пить…
Она опустила пустой стакан передо мной и изогнула одну бровь, которая, казалось, ясно говорила: Пошел ты.
Все остальные принялись за еду, но когда я подтащил коробку с пиццей поближе к нам, ее рука снова легла на мое бедро, и я сделал паузу, чтобы истолковать слова, которые она написала.
«Не говори мне, что делать».
Я провел языком по щеке и сдержал ответ, который хотел дать, когда она протянула руку и взяла кусок пиццы. Возможно, она не чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы говорить в присутствии моих новых братьев, но она, казалось, вполне могла стонать от удовольствия, наслаждаясь вкусом своей еды.
Мое тело напряглось, когда она продолжила, Фрэнки и Энцо не раз смотрели в ее сторону, а Рокко бросил на меня знающий взгляд, словно ему тоже приходилось иметь дело с невозможной женщиной. Хотя то, как он смотрел на Слоан, говорило о том, что он определенно считает ее заслуживающей усилий.
Я заставил себя есть свою еду, уделяя достаточно внимания разговору, чтобы участвовать то тут, то там, но поскольку я не знал многого о тонкостях их бизнеса, я не мог внести большой вклад.
Когда Уинтер закончила есть, она медленно обсосала каждый из своих пальцев, чтобы очистить их, провела языком по всей длине пальцев и посмотрела куда угодно, только не на меня, так как мой член упирался в ширинку.
— Похоже, тебе очень понравилась пицца, bella10, — сказал ей Энцо, и от ее улыбки мне снова захотелось ударить его.
Я обхватил ее за талию и посадил к себе на колени, опустив ее вниз над твердой выпуклостью в моих брюках и направив член в ее попку в слишком маленьком платье, заставив ее вздохнуть.
— Ты пытаешься замучить меня, куколка? — я дышал ей в ухо, так низко, что никто другой не услышал бы меня, и заставляя дрожь пробегать по ее позвоночнику.
Она повернулась, чтобы взглянуть на меня из-под ресниц, и пожала плечами, отчего из моего горла вырвался проклятый рык, и я притянул ее еще ближе.
Она попыталась соскочить с моих колен, но я держал ее крепко, мне нужно было держать ее рядом с собой, иначе я был опасно близок к тому, чтобы сорваться.
Уинтер застонала от разочарования и начала извиваться на моих коленях, ее задница терлась о мой член так, что у меня заколотилось сердце. Она продолжала делать это, не настолько явно, чтобы кто-то еще заметил, но она наклонялась вперед, чтобы сделать глоток своего напитка, затем снова делала это, опуская стакан обратно. Она смеялась над чем-то сказанным и извивалась больше, чем нужно, или даже поворачивалась, чтобы посмотреть на меня, извиваясь на моем члене и заставляя меня стонать от потребности, пока я пытался сосредоточиться на разговоре, происходящем вокруг нас.
В конце концов, я не выдержал и громко прочистил горло.
— Это было действительно здорово, но я начинаю засыпать в своем кресле, — сказал я, прерывая разговор. Рокко и Слоан полусерьезно объявляли, что скоро уезжают, в течение последнего часа, и солнце уже давно зашло за залив. — Я думаю, нам пора спать.
Уинтер повернулась, чтобы бросить на меня взгляд за то, что я говорю за нее, а я только ухмыльнулся, как придурок. Нам нужно было поговорить, и я не мог больше терпеть эти игры. Если бы мне пришлось нести ее обратно в свою комнату на плече, я был бы рад это сделать.
— Нам все равно пора идти, — объявил Рокко, подавляя зевок.
— Черт, отцовство сделало тебя таким скучным, fratello, — поддразнил Энцо, когда его брат поднял Ривер на руки, и они со Слоан собрались уходить. — Я планирую пойти в клуб. Ты в деле, Фрэнки?
— Конечно, — согласился Фрэнки с озорной ухмылкой на лице. — В любом случае, после я переночую у тебя. Пусть у этих влюбленных птичек будет свое пространство.
Уинтер фыркнула, как будто это была какая-то шутка, а затем поднялась на ноги, и я был вынужден ослабить свою хватку.
— Когда ты вернешься? — спросил я, оставаясь на своем месте, а все остальные встали. Но это было либо так, либо выставить напоказ всему залу свое бурное возбуждение, так что я предпочел показаться грубым.
— Когда бы я завтра ни проснулся, — ответил Фрэнки. — Не устраивай слишком много шалостей, пока меня не будет. — Он подмигнул мне, взял свой пиджак со спинки стула и направился к двери вместе с Энцо.
Уинтер обняла Слоан, и мне удалось достаточно хорошо переместить свой член, чтобы скрыть большую часть своего
