попрощаться с нами', - сказал Эдвард, - 'хотя, несомненно, Томас собирался привести вас сегодня на ужин, как я и предлагал. Да придаст Господь вашей поездке попутного ветра'.
'Благодарю вас, Ваша Милость', - мрачно выдавила Бесс. Неужели на этом все завершится? Она хотела встретиться с ним с глазу на глаз и сказать что-то от души! Они всегда находили взаимопонимание, и если ей следует уехать, то жестоко со стороны судьбы отказывать в этом последнем благодеянии. Эдвард даже не назвал ее 'дорогой Бесс', как делал прежде, но, по меньшей мере, он улыбался гостье. 'Да', - протянул король, - 'мы провели друг с другом веселые дни, но у вас впереди чудесные перспективы, такая же, как у нас, разрастающаяся семья, при том, что мы давно не юные очарователи. Убежден, вы будете иногда возвращаться и навещать старых друзей'.
Доска с шашками привлекла к себе внимание разразившимся над ней спором между игроками. Елизавета резко обратилась к дочери, а принц Ричард насмешливо произнес: 'Девчонки всегда мошенничают!'
Король обратил взгляд на детей, и спустя несколько мгновений Бесс повторила реверанс и удалилась. Значит, так и должно произойти, скорое прощание и вся ее любовь, вся преданность, все почитание минувших лет, - все это принято на заметку и отложено в долгий ящик, видимо, даже без вероятных потом обдумываний.
Выйдя, Бесс прислонилась к стене. Ей нельзя опять плакать. Прошлой ночью пролито достаточно слез, но теперь отчаяние лишь увеличилось, - внезапно Бесс увидела свое чувство в истинном свете. Это было преклонение неопытной девочки, увлечение, к которому она прикипела столь упрямо, что отдала ему на откуп двух мужчин, ставших по очереди ее мужьями. Даже короткое осуществление снедавшего молодую женщину желания не показало той правду, напротив, превратилось в питательную почву любви к королю.
Бесс выпрямилась и медленно пошла по коридорам и поднялась по винтовой лестнице к выделенной Томасу на время его дежурств комнате. Она вряд ли знала, почему так поступает, за исключением того, что он, похоже, в эти часы там отсутствовал, а Бесс очень хотела побыть одна. Открыв дверь, молодая женщина застала удивительную картину. Томас сидел на краю кровати, упершись локтями в колени и спрятав лицо в ладонях.
'В чем дело?' - спросила Бесс. 'Ты заболел? Томас!'
Он поднял глаза и показал ей оставшееся на лице выражение странной опустошенности. 'Ты! Что ты здесь делаешь? Я не думал-'
'Это не имеет значения - совсем. Но почему-'
Томас совершил долгий вздох. 'Наверное, причина, по которой я здесь, тоже не имеет значения. Я взглянул в глаза правде, на этом все. С первой же минуты нашего брака я сохранял убежденность, что мы можем научиться, по крайней мере, с удобством жить бок о бок. Знаю, часть вины лежит на мне, я не проявлял должного понимания, но меня не отнесешь к числу людей, кому легко начать говорить'.
'Мне это известно', - ответила Бесс, охваченная внезапным сочувствием. 'Я никогда подобного и не ожидала. Ответственность полностью лежит на мне'.
'Нет, не на тебе. Вступая с тобой в союз, я знал, что ты меня не хочешь. Но думал, что это ничто по сравнению с тем, что я выиграю. Так обстоит дело с большинством мужчин, - земли, деньги, наследники кровь от крови - вот и все, что им требуется от брака. Но я обнаружил, что меня это не удовлетворяет, не приносит мне радость. Ты оказалась права, когда сказала, что была мне хорошей женой и родила мне детей, но я то желал большего. А ты не могла подарить мне расточаемую где-то еще любовь. Поэтому я так злился прошлой ночью, но у меня нет права обвинять тебя, как я это сделал, я обязан просить прощения за то, что натворил'.
Томас никогда прежде не говорил так откровенно, настолько из глубины хорошо скрываемых до настоящего момента чувств, и сочувствие Бесс лишь усилилось. Она всегда считала его черствым, немногословным, но сейчас у Томаса дрожали руки, а неуверенные интонации в голосе говорили Бесс о том, о чем раньше она не догадывалась.
'Теперь я ясно все вижу', - проронил Томас. 'Если ты любишь короля, то потеряешь его, моя бедная Бесс. Какое же горе я должен тебе принести'.
'Нет, нет! Томас, ты никогда не был злым, ты подарил мне Тома и Эдварда. Это я любила того, кого нельзя любить, но и тогда я не могла ничего с собой поделать, хотя и знала, что совершаю грех'.
Какое-то мгновение они не сводили друг с друга глаз. Затем Томас спросил: 'Ты поедешь в Эшвелторп?'
Бесс подумала о недавнем приеме в комнате королевы. 'Да, поеду. Здесь у меня ничего не осталось'. Она не могла сказать, что в этот миг полюбила Томаса, ибо ощущала лишь боль, оскорбленность, усталость, но сохранившиеся чувства считала себя обязанной отдать Томасу. 'Я попытаюсь', - пообещала Бесс, - 'Я попытаюсь-'
Он приложил кончики пальцев к ее губам. 'Не обещай слишком много. Но, возможно, теперь мы найдем больше взаимопонимания'.
Может статься, один Эшвелторп мог излечить пробитую годами брешь, - пронеслось в голове у Бесс. Когда спустя два дня чета выехала из столицы с детьми, с лучащейся от восторга Аннеттой, с оживленно болтающими между собой мальчиками, с Робертом, Элизией, их крошечным сыном, с Алиной, Фитчетом и Джоном Дэви, Бесс ни разу не оглянулась, чтобы посмотреть на переполненные людьми, шумные и грязные улицы Лондона, так долго являвшегося для нее домом.
Глава 11
'Матушка!' Джон спрыгнул с коня и взлетел по ступеням Тендринг Холла, чтобы приветствовать ее. В свои пятнадцать он вымахал столь высоким, что вынужден был для поцелуя Бесс наклониться. 'Как здорово вас увидеть'.
'Заходи в дом, мой милый мальчик'. Бесс взяла сына под руку и ввела внутрь. 'Все уехали на соколиную охоту, но я осталась, надеясь, что ты сегодня появишься. В твоем письме сказано исключительно о кануне празднования Пасхи, поэтому я не была уверена'. Она открыла перед юношей дверь в комнату, уставленную полками, на которых лорд Говард собрал внушительную
