Книга Реванш - Илья Соломенный

Октябрь 2101 года. Москва.

Петя уехал почти сразу поле того, как мы поговорили. Другие гости задержались ещё на пару часов, и отправились по домам лишь к десяти вечера. Всем понравился сегодняшний день — подметить это по довольным лицам было совсем несложно.

Мост для дальнейшего диалога с Задорским налажен, Эдгар, собирающийся на Марс, возможно, тоже будет мне полезен. Стоцкий смотрит только на деньги, так что, надо полагать, прекрасно понимает, насколько я ценный клиент для его корпорации. Перед уходом он сообщил, что Злой извиняется за своё отсутствие, и просит встретиться с ним тет-а-тет.

Злой — извиняется.

Думаю, немногие люди могут таким похвастать.

Впрочем, до хвастовства мне не было ровным счётом никакого дела. Однако встретиться с влиятельным представителем «Трейдекса» было нужно.

Разговор прошёл именно так, как я и предполагал. Константин хотел сотрудничать. Моими деньгами они уже занимались, так что речь шла о поставке щитов для их службы безопасности.

Я мог понять ход мыслей Злого, и отказывать не стал, конечно же. Упускать такие связи, когда они сами плывут в руки — верх неосмотрительности. Поэтому с удовольствием оснастил своей разработкой несколько филиалов «Трейдекса» в Пекине и Бангкгоке. Несколько раз щиты спасли жизни инкассаторов, перевозивших ценные грузы. Впрочем, корпы больше были довольны не сохранением человеческих жизней, а своих активов, так что для них был важен именно этот момент. Поэтому через некоторое время они сделали ещё один заказ, который я снова удовлетворил. А в дальнейшем просто перекинул эти дела на филиал пекинской компании, который всё же пришлось открыть в столице, чтобы полностью забыть про контрабандный ввоз изделий.

В итоге получилось так, что большую часть активов я перевёл в законную, облагаемую налогом плоскость, а контрабандные каналы, которыми пользовался вначале, передал Годуновым. Они не имели никакого отношения к моим основным доходам, но благодаря оказанным услугам и выданным этой семье контактам (уже не слишком мне нужным), я был прикрыт с криминальной стороны столицы.

И каким-то совершенно незаметным образом стал «коренным» её жителем.

Зарегистрироваться в гигаполисе удалось без проблем сразу же, как только я приобрёл участок. Но несколько бумажек в канцелярии транспортного управления мне не дали, а именно — разрешение на использования личных коптеров, лицензию пилота и разрешение на постройку посадочной площадки.

В столице не любили неизвестных летунов над головой. Воздушное пространство контролировалось правительством — через корпоративных подрядчиков, разумеется.

Свою работу они выполняли на редкость прилежно. Любой незарегистрированный аппарат, появившийся в пределах городской черты и ближайших пригородов, немедленно фиксировался системами наблюдения. Если у него не было разрешения на перелёт, или стационарной привязки к собственной посадочной площадке в пределах города — это тут же вызывало вопросы, и к неизвестному высылался отряд-перехватчик.

Исключения, конечно, были — те же самые корпоративные коптеры, чьи хозяева зачастую жили далеко за пределами столицы. Или правительственные аппараты. Туристы. Ну и конечно, торговые махины, прибывающие из других гигаполисов. Все «летуны» такого плана, как правило, имели соответствующую запись в базе данных таможенной службы, и пройдя несложную проверку, могли приземлиться в пределах Москвы.

Именно из-за всех этих тонкостей и сложностей я летал в Прагу с Кодо — незаметно, незарегистрированно, используя того человека, которому нет дела до столичной жизни и его личный коптер.

Однако теперь дела пошли в гору, и человеку моего статуса не пристало кататься на глайдерах и гиперпетлевых экспрессах. Особенно, если предстояли длительные поездки. А их стало чрезвычайно много.

В Пекине дела шли отлично. Щиты, несмотря на появившиеся аналоги конкурентов, расходились также как и раньше. Стоимость упала, но взорвавшийся рынок спровоцировал дополнительный спрос, так что завод Чанга был обеспечен заказами до конца следующего года. Меня это полностью устраивало. Может быть потому, что я знал — до того момента я исполню то, что задумал.

В столице дела тоже не переставали меня радовать. Разработка «Кина» завершилась и, получив соответствующую лицензию, мы начали продавать разработку «Оборонэксу». Контракт был эксклюзивным, и корпы хотели столько устройств, сколько мы смоем им дать. Так что производство двух одарённых инженеров не простаивалось ни на секунду.

Мне мягко намекнули, что если хочу спокойной и достойной жизни — нужно просто слушать умных людей из корпорации, и будет мне счастье. В этот раз ломать независимость не было никакого смысла, если я не хотел серьёзных проблем, да и имиджу Марка в данной ситуации такое было только на руку. Покровительство корпов — кто в современном мире об этом не мечтает?

Я согласился, разумеется, но предупредил (хоть это уже «Оборонэксу» и было известно), что сотрудничаю не только с ними. Став официальным поставщиком службы безопасности «Трейдекса» и хорошим знакомым Константина Злого, я поставлял щиты и их корпорации. Они хотели получить и «Кина», но военные предложили больше, так что пришлось отказать.

Но в целом интересы гигантов не пересекались, и они не были против, чтобы такая мелкая рыбёшка как я плескалась сразу в двух водоёмах. При этом, для людей калибром поменьше, в отношении меня всё было наоборот.

У всех, с кем я вёл дела, постоянно возникали новые идеи и предложения по развитию бизнеса и открытию чего-нибудь нового. Оказавшись в эпицентре этой денежной воронки, поначалу я довольно сильно смутился. Было сложно представить, что я влияю на такое количество людей, однако со временем пришлось смириться. Так получилось само собой, и предаваться самоанализу можно было долго — но времени на это совершенно не хватало.

Помимо устройств наша… организация, если можно так выразиться, начала производить интеллектуальных помощников.

Ливэй всё же добился своего.

Старый хакер всё-таки выпотрошил того нейродемона, которого я оставил ему после налёта на хранилище «Мими».

Китаец разобрал сущность по косточкам и вычленил из неё отдельные блоки. Некоторые отвечали за самоанализ, некоторые — за обучаемость. Там были структуры чисто математические, но встречались и куски накопленных абстрактных знаний.

Звучит, конечно, странно, но поняв алгоритм некоторых структур, Ливэй смог отделить их и заставить работать самостоятельно. А уже на основе этого написать собственный код, исключив из него все ошибки и задав нужные параметры.