одна идейка. Надо только кое-что у местных разузнать.
Вернувшийся Алерон прокатился по нам тяжелым взглядом, но ничего не сказал и принялся уплетать вторую порцию сырных блинчиков. Я был уверен, что он каким-то образом услышал наш разговор.
После завтрака гедоскет неохотно оставил меня на попечение внука, и мы отправились в лабораторию на втором этаже. Она была на удивление чистой и современной, по сравнению с другими частями здания. ФГСОИ тут явно соблюдали, как и нормы пожарной безопасности. На полу лежал белый кафель, освещение было дневное за счет ярких люминесцентных ламп. Кругом высились стеллажи, заставленные оборудованием и похожие на стеклянную мозаику из баночек и колб. Рабочие поверхности были вымыты, раковины отдраены хлоркой. Я чувствовал себя почти уютно в таком интерьере, чего не скажешь о моем надзирателе.
– Фу, вонища, – закашлялся он с порога.
Я тут же проверил вытяжки. Они работали исправно. Никакого особого запаха я не заметил.
«У него усиленное обоняние?»
– А что это за ящик с руками? – спросил Алерон, указав на перчаточный бокс.
У меня не было желания ему отвечать. Я молча сел за стол, на котором высился небоскреб из документов, и снова попытался вникнуть в суть разработки.
– Причем тут вообще Раций? – бормотал я себе под нос, усадив доктора Пухи на подоконник. – Гектор сказал, что этот препарат тесно связан с Рацием, поэтому они пропустили первую и вторую фазы, но это же абсолютно другой токсин, и в анализах нет ничего про аномальные белки…
– Ты думаешь, я в этом что-то понимаю? – спросил маячивший за стеллажами Алерон.
– Я это не вам, – бросил я раздраженно.
Догадка подтвердилась: слух у него был просто феноменальный. Наверное, таланик много лет перестраивал его тело. Это опасный противник. Орланд не разменивался на мелочи, когда подбирал мне конвоира, видимо, эта разработка была очень ему важна.
– Сядьте уже куда-нибудь! – не выдержал я мельтешения за полками. – Я не могу сосредоточиться из-за вас!
– Не-а, – вяло отозвался Алерон. – Мне скучно, и тут воняет, так что я ищу самое проветриваемое место.
– Оно в коридоре! И наверняка где-нибудь на этаже моет полы ваш дед. Мне показалось, вам с ним есть о чем поговорить.
– Слышь, Топольски. – Алерон высунул голову из-за стеллажа. – Ты от меня не избавишься, даже не думай. Мы теперь с тобой как две половинки ножниц. Зарезали бы друг друга, но вынуждены объединиться ради общей цели. И лучше не упоминай деда, потому что он в контексте моей метафоры – бумажная фигурка между нами.
– Но я, правда, не могу сосредоточиться! – ударил я по столу.
Доктор Пухи посмотрел на меня с сочувствием, Алерон – с удивлением.
Обычно мне было неважно, что происходит в лаборатории, если я погружался в работу. На фоне всегда кто-нибудь ходил, шелестели бумаги, позвякивала посуда, люди шептались. Я не обращал на них внимания, увлеченный делом. Но сейчас возня Алерона невыносимо раздражала, а мозг был разбухшим и резиновым, как полежавшее в уксусе яйцо. Я смотрел на формулу и вместо нее видел множество мертвых людей, погибших по моей вине.
– Так, спокойно…
Я взял очередную стопку с записями об экспериментах и стал просматривать их невидящим взглядом, пока не наткнулся на листок, окончательно выбивший меня из колеи. Я подскочил и быстрым шагом направился к выходу.
– Куда намылился? – спросил Алерон, явно обрадованный возможностью покинуть лабораторию.
Время приближалось к полудню, но за окнами из-за тумана стоял такой сумрак, что всюду горели лампы дневного света. Я не мог отделаться от чувства, будто попал в странный многосерийный сон.
– Кого там принесло? – гаркнул начальник в ответ на мой стук.
Я вошел, вслед за мной внутрь протиснулся Алерон.
Гектор встретил нас, вооруженный огромной кофейной чашкой с надписью «Папочка, работай в удовольствие!»
– Ну и что привело вас ко мне в такую рань, когда мозги большинства сотрудников еще не эволюционировали в рабочую субстанцию? – спросил он, зыркнув на меня исподлобья. – Как видите, мои тоже до сих пор в процессе, а вам, судя по щенячьему взгляду, уже что-то от меня надо. Не гениальное же решение вы мне принесли с утра пораньше?
– Уже полдень вообще-то, – указал на часы Алерон. – Мне сказали, рабочий день тут начинается в девять утра.
– Мой рабочий день начинается тогда, когда я его начинаю, – отрезал Гектор, смерив моего конвоира таким взглядом, что я бы на его месте постарался врасти в стену.
Но Алерона это нисколько не проняло. Наоборот, он как-то хищно ухмыльнулся, заставив Гектора еще больше помрачнеть.
– Ваша разработка нежизнеспособна, – сказал я, бросив на стол папку с документами. – Этот препарат невозможно сделать нетоксичным. Все, чем вы здесь занимаетесь, просто бесполезная трата времени. Я хочу, чтобы вы немедленно сообщили об этом Орланду.
Гектор запил раздражение большим глотком кофе и смачно чихнул, выплюнув половину на чей-то замызганный отчет. Его стол был похож на птичью кормушку, где, помимо сальных следов и пятен, белела целая россыпь крошек от печенья, которыми можно было откормить стаю голубей. Я отметил, что все песочные луны и звездочки в тарелке надгрызены с одного бока.
– Что, угостить? – спросил Гектор, проследив за взглядом Алерона. Тот смотрел на печенье, вытянув шею и не мигая.
– Ой, спасибо большое!
И он без всякого стеснения стал надкусывать каждое печенье с целого бока и класть обратно в тарелку. Гектор уставился на него с таким растерянным видом, что мои губы невольно дернулись в подобии улыбки.
– Ты. – Начальник посмотрел на Алерона и помахал рукой, отгоняя его, как назойливую муху. – Иди-ка в коридоре подожди.
– Еще чего, – пробубнил тот с набитым ртом. – Мне велено больше чем на шаг от него не отходить.
– Значит, сделай большущий шаг своими здоровенными ногами, и как раз окажешься за дверью. И снаружи ее прикрой.
Алерон пожал плечами и отправился в коридор. Вместе с тарелкой.
«Он все равно все услышит», – подумал я.
– Финард, не надо считать меня идиотом, – сказал Гектор, внимательно глядя мне в глаза. – Каким бы вы ни были гением, я не поверю, что, едва сунув нос в этот проект, вы сразу же увидели весь его потенциал. Я повторяю: никто не ждет от вас результата с первого раза. И даже с десятого. И даже с сотого, если понадобится. Вам на первых порах нужно просто войти в колею. Привыкнуть.
– К чему привыкнуть? К тому, что из-за моих ошибок люди будут умирать? – выпалил я в сердцах. – В вашей компетенции закончить этот кошмар немедленно, но вы сидите здесь спустя рукава, в ожидании, когда вам сотрут память, чтобы снова
