Книга Новый порядок (Часть II) - Александр Dьюк

А Бруно в очередной раз вспомнил, когда подходил с Эндерном к концу Широкой улицы. За ней начиналась Мраморная и Дальний проспект, но тут, где Бруно вдруг вспомнил о Ком-то, был поворот на Белую, куда Маэстро советовал не сворачивать ни одному приезжему, которые когда-то спрашивали у него дорогу.

— Черноротый, сука… — злобно прошипел Эндерн.

С Белой улицы на Широкую выходили пятеро. Бруно хватило одного взгляда, чтобы понять: Кто-то уже решил похихикать. Маэстро присмотрелся к ним в свете фонарей повнимательнее, и ему показалось, что где-то когда-то видел двоих из группы — лысого верзилу и коротышку в клетчатых штанах и в котелке, но не успел вспомнить, где, прибавил шаг за ускорившимся Эндерном.

Они успешно миновали развилку, разминувшись с агрессивной компанией. Через несколько шагов, совсем близко к повороту на Мраморную, Бруно начало казаться, что все может и обойтись, а затем он обернулся и еще прибавил шаг, но это вряд ли сильно помогло бы: компания шла быстрее, впереди трое, двое чуть поодаль. Бруно взялся за пистолет за пазухой.

— Не смей бежать, булдыга, — уголком губ приказал Эндерн. — Выебут и разденут.

Он едва заметно сделал характерное для себя движение ладонью, проверяя готовность пружины выкидного меча. Бруно крепко сжал рукоять пистолета. Эндерн ухмыльнулся и хищными птичьими глазами дал понять, что не стоит делать глупостей.

Маэстро облизнул губы, большим усилием воли запрещая себе поворачивать одеревеневшую шею. Ему это и не нужно было. Он как будто увидел со стороны и себя, и преследователей, достающих ножи и пистолеты.

И вдруг Эндерн сильно толкнул его в бок, втискивая в узкий проулок за углом кончившегося дома. Бруно сообразил с запозданием, когда уже ввалился в проем и исчез с тротуара, упал, клацнув зубами, едва не откусив язык. А Эндерн… Эндерн просто исчез. Растворился в ночной темноте, разбавленной светом фонарей.

Преследователи замешкались и не сразу сообразили, куда он делся. А когда сообразили, большой филин уже сделал над улицей круг и спикировал на одного из них, на самого крайнего. Футах в пяти над головой птица растянулась в человеческую фигуру. Оборотень обрушился каблуками туфель прямо в лицо типа и снова превратился в филина. Махнул крыльями, зависнув в воздухе, метнулся ко второму и хватил его когтями по щекам, пока тот не закрылся и не отшатнулся.

Эндерн приземлился мягко, почти бесшумно касаясь земли туфлями, и наскочил на второго, все еще не успевшего опомниться. Схватил за плечи и сильно ударил коленом под дых, вышибая из него дух. Все еще держась за него, Эндерн почти не целясь достал пяткой в ухо вставшего на карачки первого и добавил второму локтем по челюсти, а затем отскочил, уворачиваясь от ножа или чего-то острого в руке третьего. Второго согнуло от боли. Эндерн подскочил к нему сбоку и парой движений из стороны в сторону проверил нервы оставшегося противника, но сам не стал терять времени. Оперся о широкую спину и перемахнул через второго, носком туфли выбивая армейский штык из руки третьего. Тот отшатнулся, потеряв оружие, услышал щелчок тугой пружины. Напоследок он увидел футовое лезвие, торчащее из рукава оборотня. Оно и рассекло третьему лицо наискось от подбородка до виска.

Эндерн резко обернулся, поднырнул под размашистый удар второго и сам почти без замаха вогнал ему лезвие меча в печень, провернул и резко выдернул.

Первый стоял на коленях и целился дрожащей рукой из уродливо и опасно выглядящего, дымящего затравочным порохом самопала. Эндерн закрылся полуживым телом. Грянул выстрел. Второй из бандитов только хрипнул, когда пуля попала ему в спину. Оборотень оттолкнул тяжелеющую тушу и за два шага оказался возле стрелка, выбил у него самопал, схватил за сальные волосы и вогнал меч в основание шеи.

В своих ударах Эндерн не сомневался, поэтому уже бежал зигзагами к двум последним — к верзиле и целящемуся из-за него коротышке. В отличие от предшественника, пистолет у этого был настоящим.

Верзила не удержался и, когда Эндерн был в паре шагов, бросился на него, намереваясь смять. Оборотень рванулся к стене, пробежал прямо по ней и сильно оттолкнулся, напрыгивая на оставшегося без защиты коротышку. Повалил, придавил к земле и коротко ударил острием.

Коротышке очень повезло вовремя сильно изогнуть шею вместе с головой, оправдывая внешнее сходство с мартышкой, и избежать укола в глаз. Эндерн спрыгнул с него, перекатился и вскочил на ноги.

— Давай! — прохрипел он.

Гигант злобно оскалился, шагнул навстречу.

— Лысый, стоять! — окликнул с земли коротышка. Верзила послушался с покорностью выдрессированного ротвейлера. — Мужик, я все понял, понял хорошо! Хуй с ним, с Гансом, сами виноваты!

Эндерн стоял почти неподвижно, держа выпущенный меч наготове.

— Нас три дня на районе режут, — продолжил коротышка. — Модерские, сыроеды, хакиры — все! Ловят по одному-двум — и привет родителям. Мы в норе отсиделись, думали, нынче слепетнуть по-тихому, а этому мудаку присралось, что вы — модерские. Ну и вот… — он облизнул губы. — Я их, блядей таких, предупреждал — не послушали.

Эндерн обвел обоих желтыми глазами.

— Слышь, я не в претензии, — давил на жалость коротышка. — Они начали! Сам знаешь: как началось — хер остановишь. Тут или стреляй — или лягай. Давай разойдемся, как ничего не было, а?

Оборотень еще раз обвел обоих взглядом. Медленно и осторожно шагнул в сторону, сошел с тротуара, освобождая дорогу. Молча кивнул, указывая направление.

— Спасибо, мужик! — просиял коротышка и подобрал слетевший с косматой башки котелок. — Дай те бог здоровья!

Лысый верзила нагнулся и поставил его на ноги за шкирку. Коротышка сморщился, хромая на обе ноги, взялся за копчик. Верзила подхватил его снова, закинул себе на плечо и зашагал прочь.

— Лысый, бля, ты че творишь⁈ — взвизгнул коротышка, болтая ногами, но быстро сдался.

На прощанье он махнул котелком, водрузил себе на голову и тоскливо подпер ее рукой.

Эндерн проводил их глазами и стоял на дороге, пока оба не исчезли в ночной темноте. Только после этого дернул кистью, втягивая меч в ножны.

Бруно стоял, держась за угол, потирал бок и злобно поглядывал на приближавшегося Эндерна, который не преминул пнуть трупы. Даже задержался, явно раздумывая, что неплохо бы проверить их карманы, но плюнул и пошел дальше.

— Съебываем, пока кому еще, сука, чего не присралось, — скомандовал оборотень, не дав Бруно раскрыть рта.

Маэстро выразительно вздохнул и, слегка прихрамывая, пробрел за ним.

IX

— Прошу, садитесь.

— Благодарствую. Не на каждом, знаете ли, допросе такие учтивые следователи. Не напомните, как ваша фамилия?

— Моя фамилия — Гайстшписен. И вы не на допросе. Расценивайте нашу встречу как доверительную беседу.

— С явкой в приказном порядке?

— Беседу с нюансами и особенностями.

— Доверительность между нами тоже будет в приказном порядке, как оно и положено у тайной полиции? Или сразу возьметесь за дубинку?

— Эдлерхэрр…

— Нобельхэрр! Я знаю, у людей вашего сорта не принято, но все же попрошу соблюдать приличия, чины и звания.

— Виноват. Нобельхэрр, разумеется. Поймите, нобельхэрр, вас никто ни в чем не обвиняет. У меня к вам всего лишь несколько вопросов. Ответьте на них — и мы разойдемся. Возможно, даже никогда не вспомним друг о друге.

— Какие заманчивые перспективы! Ну что ж, задавайте ваши вопросы… как вас там, еще раз?

— Вы присутствовали на приеме в честь его высочества Мекмед-Яфара Мекметдина?

— Кого? А, в честь кабирского принца?

— Шаха.

— А какая разница? Не важно, впрочем. Да, присутствовал. Имел такое счастье, к несчастью.

— Не поделитесь впечатлениями?

— С каких пор следователей интересует светская хроника?

— Следователей интересует многое, нобельхэрр. Особенно из первых уст.

— Да какие там впечатления! Обычный скучный светский вечер. Разве вам не доводилось бывать на приемах?

— К несчастью или счастью, не доводилось.

— В вашем случае, разумеется, к счастью. Я не знаю, что вам рассказать. Сначала был обычный скучный бал. Хотя одна из гостий, кажется, графиня, из Тьердемонда, из старой знати, была хороша. Мне даже почти удалось заполучить ее на танец, но меня опередил мейнский посол…

— А помимо графинь из Тьердемонда?

— Помимо графинь была встреча с самим принцем. Произносили обычные скучные торжественные речи. Шталендхэрр выступил коротко. Как и положено, много