ее отложить?
– ОТЛОЖИТЬ?! – заревел мужчина так громко и пугающе грозно, что мне стало не по себе. Но уже вскоре он пришел в себя и заговорил обычным тоном, лишь слегка более суетливым. – Знаешь, ты права. Возможно, невесте стоит спать отдельно. Это традиции. А уже завтра…
– Ник, – взывала к его благоразумию я, – тогда, давно, ты делал мне предложение исключительно ради связи с Федором, а сейчас все поменялось…
– Ничего не поменялось! – поспешно отряхнулся он. – Мне все еще нужен этот договор с Федором. Раз согласилась – доведи дело до конца.
Соболев так и не дождался моей реакции, я просто потеряла дар речи. Бросив пару слов, которые я не запомнила, он просто ушел, оставив меня наедине со своими мыслями.
* * *
– Где моя драгоценная невеста? – слышала я за дверью дома радостный голос жениха. Он стоял на улице, в толпе гостей и родственников. Естественно, там были и СМИ. – Любимая, выходи!
– Да, доченька! Пора! – прикрикивала моя мамочка.
– Выходи, милая! Не стесняйся. Ты, наверняка, очаровательна! – услышала я так же и Елизавету.
Пол ночи я не спала, а потом вырубилась от усталости. Разбудил меня визажист, нагло сидящий прямо на кровати. Сказал, что дверь в спальню была открыта, и никакой стул ее не подпирал. Мол, сам жених его впустил и ушел собираться в дом родителей. Я делала все на автомате, как заведенная кукла. Изнутри словно высосали все силы.
– Раз… Два… Три… – скандировала толпа.
Собравшись духом, я кивнула дворецкому, и тот открыл дверь. Я вышла, с трудом улыбаясь. Все вокруг ликовали. Лишь Елизавета Федоровна, моя мама Вера и Ник замерли на месте с мертвым видом и кислыми лицами. Их взгляды переместились с моих грустных глаз на платье. Старое.
– Что случилось? – одними губами шепнула Елизавета, но я не ответила. Сделала вид, что меня отвлекли. Мы сделали пару снимков, а потом все расселись по машинам, направляясь в загородный парк, где должна была пройти свадьба с церемонией бракосочетания.
Я уже сидела в авто, когда Елизавета одернула сына и сказала ему кое-что, явно собираясь оставить это в тайне от меня. Но я услышала, потому что форточка была слегка открыта.
– Я не знаю, что у вас произошло, – с тревогой женщина положила руку Соболеву на плечо, – но тебе это надо решить.
– Мама, я… – начал было Ник.
Женщина помотала головой. Мол, ничего не хочет слушать и это вовсе не ее дело.
– Поверь, она женится на тебе, милый. Такая уж Вика. Но если ты сейчас же ничего не сделаешь – ты ее навсегда потеряешь, – произнесла она странную вещь, а потом просто ушла.
Мне казалось это бредом. Ведь вчера Соболев уже успел напомнить мне, что свадьба исключительно ради договора с Федором. Последний, как ни странно, был первым, кто пришел на церемонию. Уже дал семь интервью, и с каждым сфотографировался.
Когда Ник сел в авто, мы не общались, его лица я не видела. Наш автомобиль двинулся первым в путь, проехал один квартал, а потом Соболев меня испугал. Потянувшись к водителю, он приказал тому:
– Разворачивайся обратно к дому!
– Но, господин, все уже уехали… У вас не будет проблем? – растерялся мужчина.
Соболев оскалился, сверкнув гневным взглядом.
– Живо! – чеканя каждую букву, он производил жутко пугающий эффект.
Водитель сдался и развернулся. Когда мы подъехали, я не двинулась с места. Но сидеть внутри мне не дали. Мужчина открыл дверь салона, поднял меня на руки и потащил обратно.
– Что ты творишь! У нас будут проблемы! – визжала я, пока мужчина нес меня в свою спальню по лестнице. Была огромная вероятность запутаться в пышной юбке и свернуть парочку шей. – Федор подумает…
– Федор… – хмыкнул мужчина саркастично. Ногой спихнув одно из кресел у камина, он заставил то повалиться. Затем поставил меня на то место и заглянул в глаза со всем гневом, что копил внутри. – Плевать мне на этого старого козла! Забудь о нем.
Я растерялась:
– Но… Ты ведь сам ночью мне сказал…
Сжав челюсти и кулаки, Соболев утробно прорычал куда-то в пустоту:
– Я боялся, что ты сбежишь от меня, Вика. Я бы не пережил этого. Потому что теперь я не представляю свой жизни без тебя, – он зарылся в кармане, а потом я увидела, как в руке мужчины сверкнул маленький складной нож. Не успела я в полной мере осознать опасность, как он развернул меня спиной к себе и вспорол корсет. Платье осталось держаться на талии. Тогда он распорол и юбку. – Ты не будешь выходить замуж в этом. Это платье не настоящее.
– Ты в себе? Оно стоит вполне реальных денег! Мы с твоей мамой хотели его продать! – возмутилась я, прижимая к груди остатки платья, которые теперь больше напоминали бесформенные лоскутки. – И вообще…
Я развернулась к Соболеву резко, готова была рвать и метать. Но слова утонули в бездне, эмоции растаяли. Мужчина моей мечты стоял передо мной на коленях, а в его кристально чистых глазах отражался целый мир. Ник был в раздрае, это оказалось очевидно.
– Прости меня, любовь моя. Я так сильно боялся потерять тебя, что все испортил. Обещаю впредь не душить тебя своей ревностью и держать жуткий характер при себе… Ты думаешь, я не знаю, что в офисе меня называют «типичный овен»? Больше ты с ним не столкнешься, – он сглотнул слюну и отвел в сторону пиджак, доставая из внутреннего кармана красную кожаную коробочку. Внутри оказалось кольцо из белого золота с огромным черным камнем. – Я заказал его в то утро, когда мы впервые не ночевали вместе. Отдал подаренную тобой фенечку ювелиру, и он сделал точную ее копию на внутренней стороне моего и твоего обручальных колец, – Соболев поднял рукав и показал, что фенечка снова при нем. Я облегченно вздохнула. – И это кольцо… Я хотел сделать тебе предложение снова на островах, чтобы мы обручились вновь под пальмами. Но хочу сделать это сейчас. Чтобы ты вышла замуж за МЕНЯ, детка. Не из-за контракта, не из-за того, что толпа гостей нас уже ждет. А за меня. И чтобы ты надела то платье, которое выбрала вчера сама, а потом прожила со мной до конца дней.
Стерев дрожащей рукой скупую слезу, я попросила:
– Так делай, милый.
– Что, прости? – Соболев замер.
– Спроси меня. Задай вопрос, – в нетерпении я задрожала.
– Виктория, сама прекрасная женщина на Земле! – я знала, что таковой не являюсь, но глаза моего мужчины говорили об обратном. И я, черт его дери, верила ему! – Согласна
