было, так и нет.
– Но, сын мой… – священник деликатно откашлялся. – Почему вы уверены, что вина лежит на вас? Может быть… э-э-э… бесплодна ваша супруга? Если так, то святая церковь разрешает развод…
– Я бы развелся по одной-единственной причине, – отрезал Гермах. – Если бы хоть одна из моих любовниц забеременела!
– Сын мой!
– Святой отец, вы сами вынудили меня на откровенность, так что теперь не взыщите! Да, я все эти годы надеялся, что сумею преодолеть проклятие. Знаете, как при осаде крепости: если долбить таранами стену в разных местах долго и упорно, где-нибудь да пробьешь!
– Милостивые боги, ну и сравнение!
– Уж какое есть. Но даю вам слово: та злосчастная история так подействовала на меня, что я поклялся никогда больше не прибегать к насилию. И ни разу не нарушил клятвы! Все женщины, с которыми я имел дело, отдавались мне добровольно. Так вот, если бы хоть одна из них оказалась в тягости, женился бы на ней немедленно! То есть сначала развелся бы, потом женился. Будь она хоть простолюдинкой, хоть дурнушкой, лишь бы подарила мне ребенка!
– А если бы она была замужней? – с неподдельным интересом спросила Эйрис.
– Из замужних у меня были только дворянки, – усмехнулся Гермах. – Так что я сначала сделал бы ее вдовой, заколов мужа на дуэли. А потом обвенчался бы с ней строго по закону.
– Сын мой, но это же убийство! – негодующе вскричал отец Дик.
– На дуэли, святой отец! – наставительно повторил барон. – К тому же он сам бы меня вызвал: должен же дворянин сразиться за поруганную честь! Так что мне, уклоняться от поединка?
– А если бы не вызвал? Ведь ваша сила и ловкость в обращении с оружием общеизвестны!
– Тогда я сделал бы так, что ему пришлось бы вызвать.
– О боги! И вы так спокойно об этом говорите?!
– Святой отец, вы меня удивляете! Разве в Священной Книге не сказано, что даже слабый непременно одолеет силача, если сражается за правое дело и с истинной верой в сердце?
– Ну… – отец Дик бессильно развел руками.
– Вот именно. Так что, если поединщику не повезло, значит, он сражался не за то дело… или плохо верил. Согласитесь, это уже его проблемы… В общем, я надеялся, вплоть до недавнего времени. Очень надеялся! А теперь… Мне уже сорок пять лет, понимаете? Сорок пять, а ребенка все нет! Дальше ни к чему тешить себя бесплодными надеждами. Проклятие будет действовать вечно… Теперь-то вы понимаете, почему я сразу же сказал, что это не моя дочь?
Гигант, будто сгорбившийся под невидимой тяжестью, договорил:
– Мой род пресечется вместе со мною. Может быть, это справедливо, но очень жестоко. Надеюсь, теперь-то ее душа успокоится…
Из угла комнаты донесся жалобный писк.
– Эйрис, я же велела тебе выгнать кошку! – закричала госпожа Мелона.
– Малышка проснулась! – охнула служанка, доставая из короба пищащий сверток. – О боги, чем же ее кормить, у нас и молока-то нет…
– За ней вскоре приедут, я распоряжусь, – сказал Гермах. – Как-нибудь дотерпи до утра, добрая женщина. Мои люди заберут ребенка… – он, осекшись, перевел глаза на покойницу и докончил дрогнувшим голосом: – и тело.
– И… куда же девочку?..
– Как я говорил: или в приют, или в семью управителя. Не волнуйся, с ней все будет в порядке. Пойдемте, святой отец!
Барон, уже направившись к двери, на полпути обернулся, еще раз посмотрел на умершую.
– Она любила меня по-настоящему, – с болью произнес он. – Нам было очень хорошо друг с другом, и меня совершенно не заботило, что она иной веры… Ах, если бы ее дочка действительно была моей!
Эйрис тут же встрепенулась, решив использовать до конца последнюю возможность, сколь бы призрачной она ни была:
– Сударь, выслушайте меня! Конечно, я всего лишь простая служанка, но сердцем чую: девочка ваша! Мать не могла ошибиться, а перед смертью не лгут! Вы же столько лет верили, надеялись на чудо, так почему бы не случиться этому самому чуду?! Может быть, вы боитесь, что она хворая, с каким-нибудь изъяном? Так я вам сейчас ее покажу… – и служанка стала торопливо распеленывать плачущего ребенка.
– Выгони кошку, непослушная дрянь! – продолжала негодовать хозяйка. – У меня голова разболелась от ее мяуканья!
– Вот, посмотрите! – поспешно, чтобы не дать барону опомниться, подскочила к нему Эйрис. – Какой хороший ребеночек, ножки-ручки крепенькие, пупок совсем зажил, кожа чистенькая, что спереди, что сзади… Чудо, а не ребе… Сударь! Что с вами?! О боги! Отец Дик, помогите ему!
Перепуганный священник с удивительной прытью подбежал к качнувшемуся барону, схватил его под локоть:
– Вам стало дурно, сын мой? Немудрено, здесь такая духота!
Гермах, с трудом придя в себя, дрожащей рукой указал на крохотную спинку девочки:
– Посмотрите…
– Тьфу ты! – неподдельно рассердилась служанка. – Ну до чего же глупы эти мужики! Взрослый человек, вон какой здоровенный, а родимых пятнышек испугался, с демонской меткой спутал! Да никакая это не метка, господин ба… – осекшись, она испуганно попятилась, ошеломленная выражением лица Гермаха. Женщина отступила на несколько шагов и продолжала бы идти дальше, если бы не уперлась спиной в стену.
– Святой отец! – звенящим, прерывающимся голосом воззвал барон. – Посмотрите и скажите, на что похожи эти пятна?!
– О боги, какой позор! Гость заметил грязные пятна в нашем доме! Проклятая бездельница, я из-за тебя сгораю от стыда! – тут же подхватила госпожа Мелона, временно забыв про кошку.
Отец Дик, ничего не понимающий, склонился над жалобно хнычущим ребенком, внимательно всмотрелся, щуря глаза:
– Ну, сын мой… Тут можно сказать по-разному, одному привидится одно, другому – другое.
– А что привиделось вам? Быстро, не раздумывая – что?!
– Мне кажется… э-э-э… что-то похожее на половинку крыла бабочки… хотя, конечно, я могу ошибиться.
Гермах как-то странно, сдавленно всхлипнул, рванув ворот охотничьей куртки, словно она душила его.
– Сын мой, выйдем, быстро! – заторопился отец Дик. – На свежем воздухе вам полегчает!
– К демонам ваш свежий воздух! – завопил барон с такой силой, что даже госпожа Мелона чуть не подпрыгнула вместе с креслом, а Эйрис лишь чудом не уронила девочку.
– Милостивые боги и святые угодники… – залепетала она, крепко прижимая к себе малышку, которая то ли от испуга, то ли от естественной необходимости щедро оросила перед ее платья. – Да вы что, сударь, с ума сошли, так орать?! Ребеночек может стать заикой…
– Я в самом деле почти сошел с ума, – медленно произнес Гермах, глаза которого сверкали в полумраке комнаты каким-то странным, лихорадочным огнем. – От счастья! Потому что это действительно МОЙ ребенок!
– Вы… уверены? – робко прошептал священник.
– Да, теперь уверен! – ликующе возгласил гигант. – У меня
