смогу использовать.
— Пожалуйста…
— Прекрати ныть. Никто не любит плаксивых сук.
Я услышала шорох, как будто он закрыл микрофон руками. Затем на линии появилась Джессика, ее голос был тихим и слабым.
— Лони?
— Джесс, как ты?
— Мне больно, Лони, — сказала она. — Больно все время. Рука болит так сильно, и мне снятся кошмары, я хочу вернуться домой…
— Я верну тебя домой, — пообещала я, хотя совершенно не представляла, как мне это сделать.
Может, мне стоит просто застрелить Болта и устроить налет на его офис? Ну и что, если они убьют меня? Все, что мне нужно сделать, это освободить Джессику, а после этого? Неважно.
— Мне нужно, чтобы ты забрала меня, — прошептала она. — Мне так страшно, Лони. Они причиняют мне боль. Прошлой ночью они…
Она сделала паузу, и мой разум лихорадочно заработал, заполняя пробелы.
— Довольно, — сказал мужчина, его голос звучал приглушенно на заднем плане. Звонок прекратился, и я чуть не съехала в кювет, потому что не могла сдержать слезы, наполнившие мои глаза. Я ни черта не видела.
Сделав длинный крюк, я направилась домой, размышляя, как объясню это Паку, а потом решила, что мне все равно, что он подумает. Я просто скажу ему, что отвлеклась и не заметила, что поехала не по той дороге, или что-то в этом роде.
Но он не спросил.
Когда мы подъехали к дому Риза, он просто припарковал свой мотоцикл и вышел, проследовав за мной в дом. Риз сидел за столом в столовой, листал журнал о мотоциклах и пил пиво.
— Привет, милая, — сказал он, глядя на меня. — Иди сюда, посиди немного у меня на коленях.
— Я тебе сегодня вечером еще понадоблюсь? — спросил Пак, его голос был скучающим, но взгляд сосредоточенным, впитывая все.
Именно это больше всего меня в нем нервировало — тот факт, что, если я совершу хоть малейшую ошибку, он ее уловит.
— Ты свободен на ночь, — сказал Риз, когда я остановилась рядом с ним. Он поймал меня за талию, легко поднял и усадил. Его руки поднялись и обхватили мое лицо, его яркие голубые глаза, казалось, смотрели прямо мне в душу.
Что он там увидел?
— Ты можешь поговорить со мной, — сказал Риз, и мое сердце заколотилось.
Он знает. Он должен был знать. Иначе зачем бы он это сказал?
— Что бы это ни было, если что-то не так, поговори со мной, детка. Только так я смогу тебе помочь.
Я чувствовала, что моя фальшивая маска трескается, но мне удалось улыбнуться ему.
— В чем дело?
— Одна из девушек в «Лайн», — сказал он. — Пару дней назад она попала в неприятности, и вместо того, чтобы поговорить с нами, она решила нас продать.
Я закрыла глаза, пытаясь заставить свой пульс замедлиться.
Мог ли он почувствовать его биение под своими пальцами?
— Что с ней будет?
Его глаза потемнели, но он не ответил. Я почувствовала, как его рука скользнула по моим волосам, пальцы слегка расчесали их, а затем он поймал их, закручивая вокруг запястья до боли.
Он откинул мою голову назад, обнажив горло. Затем другой рукой слегка обхватил мою шею, лаская меня.
— Ты не захочешь знать, — прошептал он. Его рука больно сжала мои волосы, и он наклонил мою голову, захватив мой рот в жестком поцелуе. Это не должно было меня возбуждать. Я боялась его, боялась мужчин в Сан-Диего. Боялась всего.
Но его член твердел у меня между ног, и я хотела его так сильно, что мне было больно. Когда он отпустил мой рот и обхватил мою попку руками, поднимая и неся в спальню, мне и в голову не пришло протестовать.
Я хотела его слишком сильно. Всего его.
Его запах, его силу, то, как он бросился ко мне, когда мой дом взорвался. Любовь в его глазах, когда он увидел свою дочь, и тот факт, что я нашла две потрясающие бриллиантовые подвески в синих коробочках от Тиффани рядом с письмом, которое написала ему жена, прямо в верхнем ящике его комода.
Ничего из этого никогда не будет моим… Но сегодня я возьму то, что смогу получить, и притворюсь, что мой мир не рухнул.
***
— Ты что-нибудь нашла для меня сегодня?
Этот голос. Он преследовал меня во снах. Мне кажется, было бы легче, если бы он кричал на меня, или даже если бы я ощущала, что ему приятно доставлять Джессике боль. Но вместо этого мы словно обсуждали погоду или чтобы такого съесть на ланч. Этот парень был психопатом, с уверенностью могу сказать, что он пристрелит Джессику, а потом пойдет домой, положит ноги на стол и, может, посмотрит телешоу.
Мы даже не были для него людьми.
Я медленно ехала, с Паком, следовавшим за мной на своем байке, и размышляла, не свернуть ли мне с шоссе и не направиться ли к высокому мосту.
Съехала бы с дороги. Конец истории.
Внезапно я услышала вой полицейской сирены, а затем увидела вспышку синего света в зеркале заднего вида. Сначала я не могла понять, кого они преследуют — меня или Пака.
Затем он съехал на обочину, и полицейский остановился позади него.
Слава Богу. Я бы ни за что не смогла справиться с полицией и телефонным звонком одновременно.
Пак, возможно, только что спас жизнь Джессике, отвлекая копа от меня, поняла я.
Неужели ее существование действительно висит на таком тонком волоске? Да, вероятно, так оно и есть.
На моем лбу выступили капельки пота.
— Лондон? Я жду.
Зажав телефон между головой и плечом, я потянулась вверх, чтобы смахнуть влагу тыльной стороной ладони.
— У меня ничего нет, — призналась я. — Риз не хотел, чтобы я сегодня делала уборку, я даже не попала внутрь. Он сказал, что они все закрывают. Ради безопасности. Такое же оправдание было для того, чтобы кто-то следил за мной. Я думаю, он знает, что происходит…
— Кто за тобой следит? — спросил мужчина, его голос был непринужденно любопытным.
— Проспект, его зовут Пак, — сказала я. — Он из «Серебряных ублюдков». Но сейчас он не следует за мной. Копы только что остановили его, а я все еще еду.
— Интересно. Почему не Риперы?
— Откуда мне знать? Может, они следят за другими подружками и старухами. Сейчас ситуация действительно напряженная. Я говорила с Мари сегодня утром, и она сказала, что даже за Мэггс присматривает кто-то, хотя она больше не часть клуба.
— Тогда почему ты думаешь, что они знают о тебе? — спросил он. — Все женщины находятся под охраной. Обстановка напряженная, и ты
