другу руки. Минька уже спал где-то на участке в обнимку с задним мостом.
Шатаясь и спотыкаясь, доковылял до дома своих стариков. Чтобы не разбудить их, тихонечко иду через кухню к себе. Темно, свет не зажигаю, чтобы не перебудить бабку с дедом. Передвигаюсь аккуратно, как кошка в ночи. И так мне есть захотелось в этот момент, что прям кричи. Бурчит желудок и требует пищи. Не закусывали ведь совсем. Чувствую не усну на голодный желудок. В лунном свете отсвечивает кастрюлька с супом. Беру её нежно. Нащупал кусок хлеба. Взял ложку. С наслаждением ем. Ни бабка у меня, а Шеф повар. Наваристый супец, только костей много. Пьяный, а понимаю. Заглотить никак нельзя. Даже протрезвел немного, как вкусно. Икнул и пошёл спать.
С утра, а точнее к обеду спускаюсь вниз. Голова гудит от вчерашнего, но надо приступать уже потихонечку к работе. Дед подмигивает и протягивает стакан с бражкой. С кем, спрашивает сидели вчера? Махаю в сторону дороги, и отвечаю, что со Степаном и его братом. Дед опять подмигивает и с пониманием дела качает головой.
Бабка ходит задумчивая. Сейчас говорит, я тебе милок яиц пожарю. Ходит по кухне и заглядывает по полкам. Ищет что-то.
— Чего бабуль потеряла? — спрашиваю.
Отмахивается и говорит:
— Вчера сварила собаке похлебку из проса и костей, да маленько пригорела она у меня. Проглядела я её. То, что сверху ничего ещё, я Бабайке (собаке) положила. А кастрюлю замочила водой и содой, чтобы отмокала и на ночь её оставила. А теперь не могу найти её проклятую….
Я указываю пальцем на мойку. Там стоит абсолютно чистая изнутри кастрюля и ждёт пока её помоют. Бабка всплеснула руками, да вот же она. Странно, что только пустая…
Я же, прикрыв рот руками, моментально вышвыриваюсь на крыльцо и бегу за дровницу опустошать свой бедный желудок. Рвало меня ещё раз 7, не меньше. Организм крутило и выворачивало наизнанку страшно. Натерпелся я тогда, думал сдохну. Про свой ночной ужин я ничего им не сказал. Промолчал. Два дня постился и пил только простоквашу. Восстановление такое у меня было. Потом вроде ничего. Оклемался чуток. Ближе к отъезду даже пол окорока скушал. Вкусно было.
Об этом случае не люблю я вспоминать, но урок, однако был хороший для меня. На всю жизнь! Безусловно сделал соответствующие выводы. А точнее один: если нет уж сил зажечь на кухне свет — ложись спать голодным и точка! А то мало ли чего там на плите стоит…
Штопанный
Давно это было. Работал я на одном складе с очень требовательными охранниками на проходной. Досматривали наши пакеты и рюкзаки как свои. Всё начисто проверяли, даже карманы выворачивали. Чтобы значит хищений не было. И выделялся среди них один деятель. Колей звали. Очень он хотел стать начальником смены и получать оклад по высшему разряду. Чуть ли не догола раздевал нас голубчиков. Изыскивал факты кражи со склада и очень хотел тем самым выслужиться перед руководством. Мы практически ничего и не брали, смысла не было — один чёрт найдут. Грустные от этого работали. Хотя руки чесались.
И работал с нами малец один. Призывного возраста. Звали его Славик. Очень шустрый малый, много говорил и всё анекдоты травил.
С охранником Колей, он с первых дней начал входить в конфликт. Тот его обыскивает, а этот его задирает. Трусы допустим снимет перед Колей, во время досмотра, ну и конечно хозяйством своим болтает. Мы все ржём, а Коле не весело. Он работает.
И вот как-то раз привезли нам на склад целую фуру презервативов. Иностранного производства. Вещь диковинная по тем временам. Коробки красивые и дорогие. Мы все засуетились конечно. Как бы нам дёрнуть их со склада, хотя бы по упаковке. Никак нельзя. Коля по любому найдёт. Не спит наша охрана. Бдят.
Здесь Славик говорит:
— Через нашу проходную, пронесу и мать родную. А спорим я целый рюкзак вынесу этих резиновых изделий, и никто их не найдёт? Даже Коля. Прям рюкзак доверху набью ими, и охрана ничего не заметит.
Мы конечно же не верим в эту затею. Словоблудие одно. Но сами понимаем — Славик голова, и наверняка придумает что-то интересное. Заключаем пари. Если у него это получается, то мы ему ящик коньяка ставим, если нет — то он нам ящик. Заранее знаем, что затея эта не пройдёт и смело заключаем с ним сделку.
Вечер. Конец рабочей смены. Славик прилюдно забивает рюкзак доверху упаковками презервативов и кладёт ещё что-то сверху. Мы заинтригованы. Он нам подмигивает, мол не ссыте…
Тянемся ручейком к проходной. Славик шагает первый.
В дверях, у стола противная физиономия Николая. Мы все сзади готовимся к досмотру. Славик же ставит свой объёмный рюкзак на стол и расстёгивает молнию. С довольной ухмылкой Коля лезет внутрь. Осматривает Славу и нас с коварной ухмылкой. Вдруг, выражение его лица меняется, и он выуживает оттелева использованное резиновое изделие, с которого ещё и капает что-то на стол…
Мы все стоим, затаив дыхание. Коля рассматривает внимательно ЭТО и как завизжит на всю будку бросая это на пол и ища чем бы вытереть руки. Ничего по близости нет, и он начинает вытирать руку о штаны сотрясаясь от омерзения. Крутится с красной мордой и держит руку на весу, как ошпаренную.
Мы все, в один голос, как начали ржать, аж до слёз. Славик спокойно закрыл молнию и вышел на улицу. Нас после него даже не досматривали. Второй охранник валялся от смеха.
Мы все радостные вышли за Славой несмотря на то, что проиграли ящик коньяка. Отошли уже к метро. Ну и конечно спрашиваем, мол что это было и как такая мысль пришла в голову?
Славик снял рюкзак, разделил все упаковки, между нами, поровну.
И рассказывает:
— Я братцы вскрыл одну штуку и размотал изделие. В умывальник намылил руки и залил внутрь немного мыльной воды. И сверху мыльной жижей смазал. Положил сверху, сразу под молнией. Чуть ниже под пакетом упаковки лежат. Их не видно. Ну а дальше вы сами видели…
Мы были в шоке. Так ловко нагнул Колю и вынес товару. Высший пилотаж.
На следующий день второй охранник передал по смене и в красках рассказал своим однополчанам про моральное падение Коли. За что последний сразу получил погоняло — Штопаный.
Весь склад стал так его называть за глаза, включая начальство. Пыл его розыскной деятельности постепенно сошёл на нет. А через некоторое
