которой блеснул перстень, и громко крикнул малумам:
— Убейте их всех, до единого!
Леонар и Пинар успели схватить лошадь Янмей под уздцы и отогнать в сторону. Остальные, вытащив оружие, ринулись в атаку.
Как ураган, сошлись две силы. Схлестнулись два потока. В воздухе и на земле.
Со стороны визидаров раздались первые выстрелы, упали и рассыпались первые малумы — пули, скрещенные с ужастией действовали безотказно, оставляя от сумрачных рыцарей один пепел. Для Хьюго, это было неожиданностью. Он думал, что победа достанется легче. Каждый малум получил такой же флакон, как у него. В нём была та самая Зеркальная пена из пиратского магазина шалостей. Напиток, хлебнув которого, ты отражал лицо собеседника. Но Малыш с Джейкобом добавили в Зеркальную пену силы Мраков. Поэтому тот, с кем сражались малумы, в их лицах начинал видеть себя из прошлого в моменты самой страшной скорби и бессилия. Это должно было обескуражить визидаров. Ибо труднее всего на свете бороться с собственными страхами и накрывшим горем. Хьюго не сомневался в успехе — разве не замрёт занесённая рука, когда ты увидишь собственное жалкое лицо, искажённое болью?
Так оно и случилось. Вторая волна малумов вызвала смятение в рядах визидаров. В открывающихся забралах рыцарей они видели свои лица. Искажённые мукой, слабые, беззащитные, плачущие. Визидары застывали, а, малумы, вцепившись в них, за одну секунду выпивали кровь, превращая тела в пыль.
Когда прошёл первый шок, кто-то с летающих островов, крикнул вниз:
— Не смотрите им в лицо!
И эта фраза помогла. Визидары собрали растерянное в первые минуты самообладание и продолжили борьбу.
На поле боя было настоящее месиво. Командиры стражи дули в свистки и ястребы налетали на малумов, сбивая их с пути. Летали пули. Взрывались бомбы из разрывай-травы с одной стороны и огненные клубки с другой.
Малумы, напившиеся до отвала и уже видимые невооружённым глазом, с жуткими перепачканными лицами, теперь просто сражались. Поглощать кровь они уже не могли, но наносили удары налево и направо. Небо стало черно от малумов. И, как разряды, сверкали, сталкиваясь, мечи.
Раздавались мушкетные выстрелы. Но браунинг Пита был быстрее. Заряженный волшебными пулями Ужастии, он разил врагов налево и направо. И малумы падали, не долетая до земли, рассыпались, как проткнутый мешок с пылью.
Малумы сворой охотились за теми, у кого видели браунинг — так уж они были заточены — мгновенно определять того, от кого исходит наивысшая опасность. И Питер теперь стал для них главной мишенью. Над ним вилась туча малумов, но достать Полководца не могли…
Стурла, рассеившись со своим отрядом, сражался с врагами внизу. Гномы, разбившись на тройки, прятались за камнями. При приближении малума, двое неожиданно налетали на него, и, подпрыгнув, втыкали в малума волшебные мечи с двух сторон. Жертва падала, как подкошенная. Добивал его выстрелом в упор мохнатой пулей ётретий коротыш.
Золотистый меч Итиро мелькал среди сражавшихся, будто молния, точно разившая рыцарей теней. Когда очередной малум был убит, Итиро кивал вслед рассыпавшегося чёрного духа и говорил: «Оясуми». Что означало на японском «спокойной ночи».
Он не заметил, как несколько малумов приготовились напасть на него сзади. Один из них кинулся к Итиро и вцепился парню в шею. Но успел лишь выбить меч и прокусить кожу — как неожиданно откуда то вихрем сбоку примчалась Бёрн. Нападавшего малума она застрелила, остальных раскидала мечом.
Итиро соскользнул с лошади, скатился в небольшой заросший овражек и упал, ударившись о камень головой.
А на Бёрнис тут же налетела целая стая врагов.
Бёрн, сражалась неистово. С рычанием пумы она кидалась вперёд и порой накалывала на длинный меч сразу двух рыцарей теней. На них появлялись её перекошенные болью лица, но это не убавляло её бесстрашия, а скорее наоборот, прибавляло сил.
Но один малум изловчился и ранил её. Бёрнис, даже не почувствовала, что чужой меч рассёк ей рубаху и оставил глубокий след на коже из которого брызнула кровь. Она размахнулась и отсекла врагу голову. И только потом упала на землю, потеряв сознание.
Берегиня — маленькая пчёлка, о которой девушка давно забыла, ожила на её воротнике, взмахнула крылышками и полетела к Уильяму.
Она села ему на щёку, когда Уильям добивал очередного малума.
Уильям сразу всё понял. Тут же повернул коня, подняв его на дыбы, но поскакал не к Бёрн, а к Леонару. Уильям ворвался в медицинскую палатку, когда Леонар перевязывал змеелистником ногу визидарцу из троллей. Тот протянул свою волосатую ножищу через всю палатку, и его стопа торчала наружу. Уильям перепрыгнул через ногу тролля, и кинулся к Леонару.
— Бёрнис погибает, — сказал парень.
Леонар протянул ему перчатку. Схватив её, Уильям понёсся, отбиваясь от малумов, к Бёрнис.
Но когда он, наконец, нашёл её, то сам получил удар мечом и упал рядом с девушкой.
Они лежали совсем близко. Бёрнис открыла глаза и посмотрела на Уильяма. Он протянул ей перчатку и прижал к её ране.
— А ты? — одними губами спросила Бёрн.
— Тебе нужнее. Я справлюсь. Только отдохну, — и Уильям закрыл глаза.
Преодолевая боль, Бёрнис осторожно подползла к парню и зажала меж их ранами перчатку. Она обхватила Уильяма, и, сцепив свои руки на его спине, снова потеряла сознание.
Так они и лежали. Их разноцветная кровь смешивалась между собой, пропитывая землю, пока их не обнаружили визидарцы из медицинской бригады.
Уильяма и Бёрнис положили на одни носилки, потому что расцепить руки девушки было невозможно. Она так крепко обняла Уильяма, словно срослась с ним. Под дождём из взрывающейся земли их потащили к шатрам. Сюда же несли тяжелораненого Тафари.
Вся его грудь была одним кровавым месивом. Пока Леонар и Янмей перевязывали остальных, к Тафари, открывая на ходу ведьмину сумку, кинулась Пинар. Она перевязала Следопыта, напоила его настоем и положила в шатре, рядом с другими ранеными.
Тафари стонал. Он то впадал в забытьё, то, возбуждённо махая руками, пытался приподняться, искал меч и рвался в бой. В такие моменты Янмей подходила к нему и поила успокоительным отваром. Но чуть только Тафари стало легче, он скатился с низкой лежанки и подполз к выходу. Откинув полог, Следопыт наблюдал за сражением.
— Нельзя! — сказала ему дежурная медсестра, — вам надо лежать. Ваши раны очень глубокие!
— Я подышу здесь, — улыбнулся он ей бледными губами, — мне не хватает воздуха.
Поколебавшись, она утвердительно кивнула.
Медсестра помогла ему устроиться поудобнее, подоткнув Тафари под спину свёрнутое одеяло. Подержала руку на его горячем лбе — её лицо выражало беспокойство. Она сказала:
— Вы только недолго здесь дышите. И если
