донья Хаго, я удалилась к себе, где и обнаружила вжавшуюся в подушку Альбу.
— Он ушёл? — тихо спросила она.
— Ушёл.
— Уф, а я уж было испугалась, что он меня захватит. Дон из Чувствующих.
— Чувствующих?
— Редкое качество у магов, которые чувствуют всё, что связано с магией: самих магов, артефакты, магические потоки и нас, фамильяров, он тоже чувствует.
— Значит, нужно при нём прикрывать тебя защитным заклинанием.
Она покрутила головой.
— Не поможет, донья. Почувствует или нет, зависит только от разделяющего нас расстояния, никакими заклинаниями не прикроешь. Хорошо, что такая Сиятельная особенность очень редка.
Я припомнила выступление Диего перед дверью в Сиятельный корпус теофренийского университета и окончательно убедилась, что представление это было для нас, тех, кто стоял за дверью. Получается, маг тогда хотел предупредить?
— А что именно он чувствует? — уточнила я всё же. — Его чувства помогают ему определить, кто перед ним?
— Этого я не ведаю, донья. Это только сам дон может сказать. Зависит от силы, но не от магической, а именно этой. Есть те, кто просто чувствуют, и то, если очень близко. А есть те, кто с закрытыми глазами скажет, кто перед ним.
В дверь постучала горничная и сообщила, что завтрак подан. Я подхватила Альбу на плечо и направилась в Малую столовую. То есть это она называлась малой, а размер там был хорошего футбольного поля, посреди которого поставили длиннющий обеденный стол, на одном краю которого сиротливо стояли графин с каком-то мутным напитком и тарелка с кашей, при взгляде на которую я задумалась, а настолько ли я голодна, чтобы это есть.
Альба так даже задумываться не стала.
— Донья, я, пожалуй, ещё прогуляюсь-послушаю, если уж опасный дон удалился.
Она легко спрыгнула с моего плеча и, важно задрав хвост, пошла к выходу из столовой, а я всё-таки уселась за стол, поболтала ложкой в каше и сказала:
— А принесите-ка мне кофе и к нему что-нибудь вкусное. Это я есть не буду. Надеюсь, перед Его Величеством не придётся краснеть, если он вдруг решит у нас задержаться на обед.
Кофе пришлось подождать, зато он приготовлен был по всем правилам: горячий, крепкий и ароматный. Но радости он мне не принёс, я прямо физически чувствовала напряжённость в замке, и она мне очень не нравилась. Во что она выльется, когда поймут, что тётя так и не появится?
Время до приезда Теодоро я провела в библиотеке, продолжая впитывать родовые знания Эрилейских. Пока всё, что я пролистывала, когда-то училось прежней Эстефанией, поэтому запоминалось влёт. Если бы кто-то фиксировал время, уходящее у меня на изучение знаний, я могла бы претендовать на рекорд.
Через какое-то время компанию мне составила Альба, она уселась прямо на изучаемую мной книгу и промурлыкала:
— Люди в замке очень бояться появления доньи Хаго. К её приезду готовятся так, чтобы у той не было ни единой возможности придраться. Эта сеньора, которая вам нахамила, считает, что донья приедет очень злая. Про вас ничего плохого не говорят.
— Но это только потому, что все разговоры про тётю, — не удержалась я.
Прежде чем сказать, я всё же поставила полог от прослушивания, потому что даже шёпот в библиотеке был хорошо слышен. Местный библиотекарь, конечно, не производил впечатления болтливого типа, но это со мной. Кто знает, насколько он разговорчив в другой компании, да ещё под бутылку хорошего вина?
— Возможно, — согласилась Альба. — Но мне кажется, здесь руку доньи Хаго держит только экономка. И ещё мне кажется, что она в курсе родовой особенности фамильяров Эрилейских.
С этим я была согласна: у наглости сеньоры должна была быть веская причина. Такие, как она, всегда держатся за своё место и не станут оскорблять того, от кого вскоре будет зависеть, кому это место достанется.
Развить эту интересную тему мы не успели, потому что наконец соизволил прибыть Теодоро, о чём мне сообщила запыхавшаяся горничная.
— Дон, который был утром, с ним? — поинтересовалась я, и Альба сразу насторожилась.
— Нет, донья. Его Величество один.
— Один? — удивилась я. — Даже без Бласкеса?
— Совсем один, донья. Сеньора Риос очень просила, чтобы я вам передала как можно скорее. Она очень нервничает и уже ждёт у дверей в гостиную.
Горничная весьма жалобно на меня посмотрела, поскольку ей непременно влетит, если я не потороплюсь. Но я сама не собиралась заставлять ждать Теодоро, только лишь хотела узнать, может ли в гостиную пройти Альба, на которую я бросила выразительный взгляд.
— Я всё же воздержусь от наблюдения за королём, — решила та. — Конечно, Чувствующие встречаются редко и сегодня одного мы уже видели, но… Я проверю, с кем он приехал, и потом доложу, донья.
Она бодро потопала к ближайшей стене, чтобы через неё просочиться, я же пошла к двери, поскольку не обладаю ни замечательным умением просачиваться сквозь стены, ни не менее замечательным умением телепортироваться. Тем не менее до гостиной я дошла очень быстро и вместе с экономкой зашла внутрь.
Теодоро сидел на диване, откинувшись на спинку и внимательно изучая собственные ногти. При моём появлении он оживился и сказал:
— Эстефания, душа моя, Диего был совершенно прав: поездка пошла тебе на пользу, ты удивительно похорошела.
Глава 31
Беседа шла… вяло. Теодоро хотел непременно выяснить, где я пряталась всё это время, потому что сомнения у него были и моя обманка со сплетнями из Варенции его смутила, но лишь немного, и он всё так же подозревал, что я была в Теофрении. Поскольку он постоянно пытался подловить меня на несоответствиях в делах Варенции, я отвечала осторожно и как можно короче, хотя иной раз позволяла себе пройтись по некоторым событиям, о которых мне стало известно от Рауля. Воспоминания о нём делали мне больно, а не вспоминать не получалось, хотя я очень старалась. Я не должна была допустить ни малейшего намёка на него, если не хотела, чтобы Теофрения пострадала. А я не хотела.
Теодоро рассчитывал приехать, поговорить с доньей Хаго и уехать. Но моя опекунша почему-то не торопилась общаться с мурицийским правителем, что последнего злило настолько, что он наконец не преминул высказаться:
— Твоя тётушка задерживается, душа моя. Ты не сообщила о моём визите или меня принципиально игнорируют?
— Как бы я могла сообщить, Ваше Величество? — удивилась я.
— Что
