не занял много времени, но все равно, когда я уже спустилась вниз, Анастасия Федоровна была там и с явным наслаждением пила кофе. После командировки тетя выглядела уставшей. И честно говоря, я себе плохо представляла, что такого могло случиться, чтобы нас вот так резко сдернули. Не нас, конечно же, тетю. Как я поняла из ее разговора, дед позвонил, когда они были еще на подлете к городу.
— Как ваши чукчи? — поинтересовалась я, пододвинув к тете поближе тарелку с бутербродами. Явно же голодная.
— Нерпы. — Тетя посмотрела на меня тяжелым взглядом, но принялась за бутерброд.
— Ага, — покладисто кивнула, Нерпы так нерпы.
— Живы. Популяция спасена. — тетя была явно не в духе, я ее понимала, поэтому данный разговор оставила на потом.
— Ты готова?
Я показала на рюкзак и кивнула.
— Ну, значит, поехали
Машина ехала к особняку, а я косилась на дремлющую тетю и беспокоилась. Не думаю, что есть что-то, из-за чего усталую женщину надо гнать в главный дом, на непонятные разборки. Все могло бы подождать хотя бы до завтра. Я на эту тему деду еще выскажу. Нет бы к нерпам Елену отправить!
В доме нас уже ждали, дворецкий, пока мы передавали верхнюю одежду, известил, что все уже собрались и ждут только тетю, ну а мне можно просто погулять по дому, позже за мной пошлют. С одной стороны, хорошо, с другой — я все еще волнуюсь. Да и любопытно мне, если честно, а значит, что? Правильно! Время подслушивать. Под дверью, при наличии иных мест подслушивают только дилетанты. Да, я помню, что я тоже часто прослушиваю именно под дверью, это случайность. Отсутствие возможности качественно подготовится. А сейчас такая возможность есть. Старый дом, поистине старый. И значит, здесь есть много укромных уголков. Кабинет деда, где всех заинтересованных, кроме меня собрали, находился на втором этаже. Значит, мне нужно третий. На третьем этаже есть никому не интересный закуток. Неинтересный настолько, что в нем даже не убираются почти. Скромный неприметный, так кладовочка, чтобы. Так вот, в этой почти кладовочки давно не меняли пол. настолько давно, что часть паркета легко вынимается. А еще рядом находится воздуховод от камина. Камина из кабинета деда. Я, конечно, извазюкаюсь вся, но, узнаю, чего ради нас вызвали прямо из первых уст и во всех крепких выражениях. Слышимость там изумительная!
Слуг на этаже не было и, я легко попала в нужную мне комнатку. Зашла за стеллаж, и, опустившись на пол, чихнула. Пыли вроде только прибавилась. Какой-то мелкий паучок, которого я побеспокоила, замер, а потом пробежал в еще более темный угол плести свою паутину. Пожаловаться бы на слуг, но не хотелось светить место. Я достала пилочку, боже, как трудно найти плотную железную пилочку, которая не вызывала бы подозрений и была хорошим подручным материалом и подцепила паркетину. Расшатанная она вышла легко, и ненапряжно. звуки стали ближе и даже отдельные слова можно было различить. В общем, надо было доставать вторую. Я примерилась и…
— Мира Александровна, верните паркет на место.
Я сглотнула и медленно обернулась, перехватив пилочку так, чтобы ей можно было ударить. Не спрашивайте! Сама не знаю зачем. А потом, заискивающе улыбнулась и медленно, не делая резких движений, убрала ее в карман.
— Ой, Максим Леонидович, добрый день, не ожидала вас здесь увидеть. А что вы тут делаете? — Я старательно корчила из себя дурочку и улыбалась. Блин, а что еще делать в такой ситуации?
— Мышек ловлю. — фыркнул начальник отдела безопасности деда. — маленьких и любопытных.
Блин, вечно меня с грызунами сравнивают! Ничего же общего!
— И как? — под немигающим взглядом принялась возвращать вытащенные паркетины на место.
— Поймал, — Мужчина посмотрел на меня, а потом тяжело вздохнул. — Мира Александровна, Игорь Савельевич ждет вас в своем кабинете. А потом будьте любезны, покажите все ваши излюбленные места для подсушивания. В целях безопасности клана.
— Да я здесь всего одно нашла, и вы его уже знаете. — Искренне возмутилась я.
— В поместье тоже покажите. — Заметил безопасник, не сводя с меня пристального взгляда. Сдавать тайники не хотелось. Я поджала губы и прикинула расстояние до узенького оконца, который рассматривала как способ побега. Ну, как в лучших криминальных фильмах. В теории, чисто в теории, но мои мысли перебили.
— Там третий этаж и брусчатка. Будет больно, — спокойно проинформировал Максим Леонидович, проследив за моим взглядом. — Пара ваших лазеек не стоит перелома. Тем более, после того, как он срастётся их все равно придется показать.
— Что и даже ловить меня не будите? — растерялась я.
— Буду, — вздохнул Макси Леонидович, — Буду и поэтому вы отделаетесь переломом. Вы к этому окну ближе, и вы Мира Александровна, простите за выражение, мелкая, вы пролезете. А мне, чисто в теории, для красивого кадра придется разворотить полстены. И падать вы будете, не в окружении цветных лепестков, а кирпичей. А так как дом историческое наследие делать я так разумеется, не буду. Но если вам все равно приспичит прыгать, я вас удержу телекинезом. Но рывок это все равно больно и неприятно. А потом, когда вы будете на безопасном расстоянии, отпущу и скажу, что не удержал. Мне поверят.
— А… Ага, — кивнула я, прикинув последствия, снова вернулась к амплуа пай-девочки:
— Ой вы сказали, меня ждут, так пойдемте скорее.
Судя по взгляду безопасника актриса из меня так себе. Надо записаться на курсы актерского мастерства, что ли.
Меня действительно ждали. И самое интересное, в каком ждали составе. Елена, Отец, Милена, Иван, тетя и дед.
— Ты заставляешь себя ждать, — довольно высокомерно начала Елена. — Анастасия пунктуальность, это одно из достоинств девушки.
— Ну ой, — Закатила я глаза, используя безотказный, на мой взгляд, аргумент, а тетушка рассмеялась.
— Про пунктуальность, как достоинство говоришь мне ты? Елена, тебе стоит оглянуться на свою жизнь и сделать определенные выводы.
— Хватит! — дед ударил кулаком по столу, на котором появились трещины, а я быстро села и сложила руки на коленях.
— Пыль со щеки вытри, — шикнула мне Анастасия Федоровна и пока я пыталась оттереть грязь нахмурилась, закатила глаза и также тихо прошептала:
— С другой.
Пока мы перешептывались, все остальные хранили гробовое молчание. Атмосфера была удушающе-давящей. Хотелось встать подойти к окнам, закрытым тяжелыми портьерами и раздвинуть их впуская свет и свежий морозный воздух.
— Мира, не елозь, — Под тяжелым взглядом деда, я присмирела окончательно надувшись как мышь на крупу. — Разговор будет долгим и тяжелым. И касается в первую очередь тебя.
А вот сейчас неожиданно было. Что я такого должна была натворить, чтобы собрался такой консилиум.
