Одно радовало. В мире не было войны. И мой почти что незаметный уход с брачной церемонии не вызвал вражду между империями. Почти год прошел, как я вернулась. Больше я не
поднималась на темную гору. Больше не думала о Темном Проклятом Боге.
Сила стихии земли заняла все мое время и мысли. Она росла стремительно, была необузданной и своенравной. Как и я. Но я научусь с ней жить. Так же как научилась жить, не думая о Боге.
– Эль. Ты до сих пор не рассказала, где ты была. Мы ведь думали ты погибла в храме Проклятого. В смысле все так думали кроме меня. Я в это не мог поверить, и я был прав, – он сжал мои руки, гладил мои ладони. Я чувствовала его волнение. Будто он хочет что-то сделать, но не решается.
– Кмх, Эль… То есть Мирэль. Я хочу у тебя спросить, станешь ли ты моей женой?
– Чего? – подскочила с крови как ошпаренная, – ты что церания объелся ? Я твоя сестра! Что ты такое говоришь?
– Эль, год, что тебя не было и год, что ты здесь, уже многое изменил. Я никого не могу представить рядом с собой.
– Ты хоть понимаешь, что скажут люди? Что твоя мать скажешь?
– Какая мне разница? Ты дорога мне! Ты важна мне!
– Ты тоже мне дорог, Дэй! Мы росли с тобой, и то, что нас не связывает кровь, не говорит, что мы не родные. Дэй, этого не может произойти. Я рада, что с моих плеч, упал тяжкий груз правления. Пожалуйста, сними и этот груз с меня. Я собираюсь покинуть империю.
– Что? Нет! Я не могу тебя больше потерять, Эль!
– Ты будешь достойным правителем. А я завтра покину Империю.
– Это из-за меня? Из-за моего предложения?
– Нет. Брат, – я взяла его за руки в надежде, что он образумиться и поймет меня.
Он так сильно вырос. За эти два года. Возмужал. Стал выше на две головы. И когда успел? Я же старше! Тот еще разбавитель женских сердец, и я желала ему только самого лучшего. И, конечно же, достойную любимую рядом с ним. Не такую корыстную и алчную как его мать. – Завтра Темные Празднества. Завтра, когда луна закроет солнце, погрузив мир в темноту, я уйду.
Глава 62Темнота обрушилась на мир. Я снова стою на вершине темной горы, и ветер треплет мои волосы, запутывая их. Нет ни страха, ни печали, ни боли. Только большая решимость. Чтобы со мной не случилось, после того как переступлю порог, я найду Агросса и обрушу на него всю свою злость.
Обрушу на него стены его развратной цитадели. А потом заново буду строить с ним новую судьбу.
Есть вещи, которые не меняются. Например, вход в Ад, который открывается в храме Хаоса только с день Темных Празднеств. А может он открывается только для меня. Или же ради меня?
Не меняется пещера, усыпанная костями и своевольный ветер, который трепал мою юбку пока я шла в темноте.
А еще не менялся Рэгласт. Я даже была не удивлена, увидев, как он отчитывает очередных «невест» Агросса. Это что же? Мне такое каждый год придется видеть? А вдруг в тот год, когда он меня отпустил, в этот мир пришла другая смертная? Нет, нет, нет!
Даже думать не хочу об этом.
Я не покидала темноту пока Рэгласт не ушел с невестами. Агросса не было. Он не восседал на своем троне. Не смотрел через маску на всех надменно.
В крепости была тишина. Не было ни рабыть ни моих животных. Бесчувственный Бог еще и от них избавился. Злости на него не хватает, ну ничего. Я ему еще устрою, за то прощание.
Не находя Бога в спальне я неторопливо иду в купальню. Знакомый аромат лесной земленики и шалфея ударяет в нос, и заставляет мурашки бегать от счастья.
– Хватит там стоять, – выдает устало. – Сделай массаж.
Меня охватывает ревность, что какая-то рабыня делала ему массаж. И сейчас бы делала, если бы зашла не я. Кстати, где все его слуги?
Я неторопливо присаживаюсь рядом и кладу руки на его плечи. Замечаю края золотой маски. Он снова пострадал за вратами и лицо еще не зажило. Что ж, пусть страдает. Поделом ему, потому что мое сердце вообще не зажило ни на грамм за этот год, который казался вечностью.
Плечи Бога были напряженные, каменные. И мне хочется расслабить его, но я с силой начинаю давить, чтобы причинить ему боль. Обманщик окаянный.
– Какой Бездны ты творишь? Уходи! – кричит яростно.
Я встаю и снимаю платье. Оно испачкалось, пока я дошла до храма. И ноги тоже. Не мешало бы сейчас омовительный ритуал.
Обхожу бассейн и стою прямо на против него. Обнажая не только тело, но и душу. Израненную его решением.
Он смотрит на меня. Грудь тревожно вздымается. Молчит.
Я делаю шаг на ступень не отводя от него взгляд, еще один…и еще один. Бог не приближается ни на сантиметр. Я подплываю к нему, пальчиками ног касаюсь выступа и стою, поравнявшись с ним, а он продолжает сидеть и не шевелиться. На груди вижу не до конца затянувшиеся раны. И это причиняет мне боль. А Он все так же продолжает смотреть на меня и молчать. Руки тянутся к его маске. Хочу снять её. Хочу видеть его лицо, каким бы оно не было. Но его руки перехватывают мои.
– Разве суть семейной жизни не любить друг друга такими какие мы есть?
Он неторопливо опускает мои руки и продолжает молчать. А я снимаю маску.
Его прекрасное лицо стало похожим на огромный шрам от ожога, и даже глаза изменились. В них не горит огонь. В них пустота. Прижимаюсь к нему, чувствуя горячее раненное тело и прикасаюсь к губам. Обещала самой себе держаться, быть годой и смелой, а сама уже плачу. Плачу и продолжаю целовать. Обнимаю плечи, трусь об него грудью, и сильно прижимаюсь, пытаясь разжечь в нем желание.
Ощущаю как горячая рука касается моей спины и пальцы пробегаются по моим шрамам. Делает это осторожно, нежно вто время как я прижимаюсь к нему, обнимаю крепко. Он словно боится, что я видение, призрак. Расстаю, расссыплюс, растворюсь в его руках. И я разрываю поцелуй и смотрю в его глаза.
– Я люблю тебя Агросс. Люблю все самые тёмные части твоей души и твоего сердца, хоть ты и утверждаешь что ни того ни другого у тебя нет. И я люблю каждый сантиметр твоего тела и каждый шрам. И те, что остаются после битвы, но исчезают и те что не исчезают во все. Сколько бы не было травм я все равно буду любить тебя, каким бы ты ни был. любым буду любить тебя и я хочу быть с тобой. Почему ты не можешь позволить себе быть счастливым? Я ведь знаю что когда я рядом – ты другой. Сделай уже чертовы выбор люби меня так же как и я люблю тебя. Всей своей душой и жизнью. Я знаю, что у меня ничего нет но тебе ведь ничего и не нужно кроме меня. И я здесь я пришла к тебе. Снова. С одной лишь просьбой . не прогоняй. Потому что без тебя я не смогу. Я пыталась. Правда, целый год пыталась. Прогонишь меня снова, я убью себя. И приду к тебе душой грешной терзать тебя буду веки вечные. Снова перебью все вазы твои и вино все твое. Чтобы ты покоя не знал!
