— Если все будет идти в том же ключе, что мы имеем неудовольствие наблюдать ныне — она неизбежна. И ты сам должен был прекрасно понимать данный факт, забирая то, что по праву уже очень скоро должно было стать моим. Ведь точно так же как и ты, я, как правитель великой империи, не имею права показывать слабость. Иначе очень скоро все подряд вместо того, чтобы испрашивать у меня что-либо, начнут требовать, а то и брать без спроса. Допустить подобное — значит признать себя несостоятельным, что смерти подобно. Потому, дядя, либо мы в ближайший месяц, пока Япония не будет окончательно разгромлена, нащупаем удобоваримый путь решения вопроса принадлежности Формозы, либо столкновение наших армий и флотов окажется неизбежным. На радость всем англосаксам.
— Так может, стоит заранее раздавить этих самых англичан, пока не стало слишком поздно? И уже из числа полученных трофеев произвести удовлетворяющий всех расчет за Формозу. — Не готовый к развязыванию войны с Россией, что так и не сняла со своей западной границы ни одного полка для ведения боевых действий на Дальнем Востоке, Вильгельм II попросту не смог не предпринять попытку забросить удочку на предмет союза двух сильнейших континентальных держав. Тем более что тот, против кого предлагалась дружба, нынче самым наглым образом топтался по мозолям Российской империи. — Пусть у англичан и большой флот, совместными усилиями мы сможем его одолеть, после того как вы приведете свои корабли в норму и пополните боекомплект.
— Ты знаешь, дядя, в одном я с тобой точно соглашусь. Империя может существовать ровно до того момента, пока имеет возможность расширяться. Но также я считаю потребным напомнить тебе об истории древних римлян. Ведь они в точности следовали озвученному тобой постулату. И поплатились за это, откусив много больше, чем имели силы переварить. Я, — выделив интонацией данное слово, Николай Александрович показал свое личное отношение к данному вопросу, — сыт. Слава моим великим предкам, своими деяниями они смогли прирастить империю столь обширными территориями, развивать и обживать которые будут еще лет двести, если не больше. Потому новые завоевания, мне абсолютно не интересны. Но сколь бы велики ни были мои предшественники на российском престоле, все они, зачастую, совершали одну и ту же ошибку — ввязывались в чужие распри, обрекая сотни тысяч русских солдат и моряков на смерть ради чужих интересов. Слишком часто Россия делала это. И каждый раз оставалась в дураках. Я не желаю повторять их ошибок. Но и спасать англичан не намерен, если ты ограничишься ведением боевых действий только на море и в колониях. — По давно уже произведенным расчетам, подобное противостояние могло занять экономику двух европейских хищников на добрые полтора десятка лет. Чего только стоило потребное, взрывное, усиление флота для немцев и развертывание десятков новых армейских полков для англичан. Все это требовало многих лет напряженного труда и сотен миллионов золотых рублей, которые еще требовалось откуда-то достать. Потому любая война Германии с Англией, боевые действия которой не затрагивали бы земли Европы, были на руку всем, кроме англичан, что уже давно отвыкли обходиться исключительно собственными силами. Чего только стоило их противостояние бурам! — И потому, даже если французы, которые уже заключили или в ближайшее время заключат «тайный» — на этом слове Николай Александрович усмехнулся, давая своему собеседнику понять, насколько тайным для него является эта новость, — оборонительный союз с англичанами, попрут на Германию всей своей армией, твои генералы ограничатся исключительно оборонительными боями и ни при каких обстоятельствах не станут заходить за границы Эльзаса и Лотарингии. Только при соблюдении Германией этих условий, ты можешь рассчитывать на мой нейтралитет и даже пополнение германского флота русскими кораблями.
— То есть, русский флот присоединится к моим силам? — внутренне кривившийся в течение всего монолога русского монарха, Вильгельм II аж подался вперед, услышав в словах собеседника готовность к совместным действиям. Ведь, независимо от того, что сейчас говорил племянник, впоследствии русских всегда можно было втянуть в куда более серьезные столкновения. Главное — сделать первый шаг.
— Нет. Как уже было сказано ранее, я не стану посылать своих людей на гибель, — не оправдал надежды кайзера Николай II. — Но, чтобы нивелировать превосходство англичан в кораблях, Германия, в течение ближайших 5 лет выкупит ряд русских кораблей, из числа находящихся сейчас на Дальнем Востоке. Включая броненосные крейсера и эскадренные броненосцы. Более того, у меня сейчас простаивают верфи на Черном море, на которых видится вполне возможным строить крейсера или броненосцы по немецким заказам. Полагаю, это будет достойной платой за Формозу.
— Что? — Вильгельм II аж опешил от подобной наглости, в точности повторяющей недавние действия его дипломатов.
— Так же как и ты, дядя Вили, я не имею права отдавать свое кому бы то ни было, если хочу оставаться у реальной власти. Забирая под свою руку этот остров, ты не мог не понимать данного факта. Хотя и тебя я могу понять. Понять, но не простить! Согласись, ты принял некрасивое решение. Выгодное! Но некрасивое! А в нашем несовершенном мире за все приходится платить.
— Я честно занял ничейную землю, — пребывая в жуткой обиде, кайзер аж порывисто отвернулся от своего собеседника.
— Тогда, как честному человеку, предлагаю тебе заплатить за то, что, по праву, уже совсем скоро должно было стать моим. Люди мы не чужие и достаточно умные, чтобы прийти к консенсусу. И мы оба понимаем, что без должного взаимодействия, никак не сможем разрешить назревающий кризис в отношениях наших империй. Как бы ни сложилась ситуация в будущем, нашим странам в любом случае необходимо сохранить и преумножить уже имеющееся, что без взаимовыгодной торговли видится нереальным. Прежний-то торговый договор, считай, завершил свой срок, а нового, как не было, так и нет, — проигнорировав реакцию кайзера на высказанное требование по покупке и строительству кораблей, Николай II перешел к обсуждению следующего, не менее животрепещущего, вопроса, задавая курс, по которому он готов двигаться в плане ведения переговоров.
— И в чем проблема? Давай подпишем тот, проект которого мой канцлер не единожды предлагал господину Витте, — все еще выражая голосом немалую обиду, тут же предпринял попытку выжать максимум из складывающейся ситуации кайзер.
— Ты знаешь, дядя Вили, по какой-то причине мне куда ближе редакция договора, что как раз господин Витте передавал на ознакомление графу фон Бюлову. — То, что бывшие китайские владения Вильгельм добровольно не вернет, было ясно с той самой минуты, как на берег Формозы ступила нога немецкого военного моряка. Осознавать это было весьма неприятно, ведь обворованный человек ни в коем случае не мог испытывать удовольствие от свершившегося факта кражи. А Николай Александрович чувствовал себя именно что обворованным, пусть даже в дальнейшем он не собирался оставлять Формозу за Россией, вернув остров обратно Китаю за определенные преференции. Тут едва хватало сил и средств для удержания континентальных владений, что уж тогда было говорить про столь сильно удаленный остров, для защиты которого требовалось бы заложить еще не менее десятка броненосцев и крейсеров. Но и просто так отдать фактически свое, значило продемонстрировать всем и каждому полную беспомощность, что было смерти подобно в том серпентарии, коим являлся внешнеполитический мир. Прекрасно понимал это и кайзер. Потому и прибыл в гости к своему племяннику, чтобы не только разойтись миром, но еще остаться при этом в добрососедских отношениях. — К тому же ряд статей Берлинского конгресса более не отвечают условиям современного состояния дел и потому требуют скорейшего пересмотра…
