— Инспектор Дью, — представился он. — Скотланд-Ярд. Я хочу видеть капитана.
— Инспектор, — сказал высокий человек в очках, оказавшийся моложе, чем он ожидал; этот мужчина и вышел ему навстречу. — Рад познакомиться, сэр. Капитан Дэвид Тейлор. Добро пожаловать на борт «Лорентика».
— Спасибо.
— Как поездка?
— Долгая и утомительная. Честно говоря, мечтаю отдохнуть в своей каюте.
Тейлор улыбнулся.
— Вам повезло, — сказал он. — В последний момент сняли броню с одной отдельной каюты, и я оставил ее для вас. Одна из лучших на борту. Даже лучше моей.
— Отлично, — ответил инспектор, довольный тем, что, хоть и приходится путешествовать морем, все же поездка пройдет с некоторым комфортом. — Благодарю за помощь, капитан.
— Меня это не затруднило. Нисколько. Я видел, внизу вас поджидал комитет по торжественной встрече. Извините.
Дью кивнул, покачав головой, будто не одобрял подобных вещей, хотя на самом деле очень любил известность.
— Чертовы шельмецы, — сказал он. — Стоит о чем-нибудь пронюхать, тотчас слетаются, как пчелы на мед. Кажется, в наши дни полиция не умеет хранить секретов. Не то что в прежние времена. Не знаю, куда катится этот мир.
— Насколько я понимаю, это станет темой первых полос на ближайшую неделю, а то и две, — сказал капитан. — За нашим плаванием будут внимательно следить. Группа журналистов тоже задавала мне вопросы. Но я им ничего, конечно, не сказал. Предоставил это вам.
— Капитан Тейлор, — спросил Дью, подавшись вперед, — если быть реалистами, какие у нас шансы догнать «Монтроз»?
— Я произвел некоторые расчеты, — ответил тот, доставая записную книжку. — Это, безусловно, возможно, однако нам придется идти очень быстро. «Лорентик» способен делать шестнадцать узлов, «Монтроз» — только двенадцать. Но наше судно немного тяжелее. Впрочем, у нас есть еще одно преимущество: они вышли из Антверпена, а мы отплываем из Ливерпуля. Они опережают нас на три дня, инспектор, и, вероятно, войдут в порт Квебека 31 июля. Мы же должны прибыть на следующий день.
— Капитан, нам крайне важно схватить их, пока они не достигли суши. Если они высадятся в Канаде, чертовски трудно будет возвратить их обратно.
— А канадские власти? — спросил капитан. — Разве их не смогут просто арестовать по прибытии?
Дью покачал головой.
— Преступление не в их юрисдикции, — пояснил он. — Как только доктор Криппен ступит на канадскую землю, он спасен. Мы должны схватить его раньше.
Тейлор кивнул:
— Что ж, как я сказал, инспектор, это возможно. Но нам придется наверстать целый день. Однако я сделаю все, что в моих силах, чтобы доставить вас туда. Обещаю вам.
— Спасибо, капитан. Теперь я, пожалуй, пойду в каюту и распакую вещи.
Капитан подозвал одного из членов команды и велел ему показать инспектору его отдельную каюту.
— И последний вопрос, инспектор, — сказал капитан, когда они вышли из рубки, — что именно совершил этот человек? До меня доходили слухи, но я ничего не знаю наверняка.
Дью колебался. Конечно, вина подозреваемого еще не доказана, однако все улики налицо.
— Он зверски убил свою жену, — объяснил инспектор. — Расчленил труп и спрятал под плитами у себя в подвале. Потом растворил кости в кислоте. Голову мы пока не нашли.
Тейлор, человек весьма брезгливый, открыл в изумлении рот.
— Я наверстаю этот день, инспектор, — решительно сказал он. — Даже если придется вести «Лорентик» на полной скорости, я его наверстаю. И если к концу этого месяца мы не увидим на горизонте «Монтроз», я буду считать это личным поражением.
Дью улыбнулся. Он был рад, что этот человек — на его стороне.
— Спасибо, капитан, — сказал он. — В таком случае целиком полагаюсь на вас.
13. ЗВАНЫЙ УЖИН
Лондон: 19 января 1910 года
В разных частях Лондона десять человек собирались на званый ужин к Коре Криппен, и каждый из них был по-своему взволнован. В спальне на верхнем этаже дома на Тависток-сквер миссис Луиза Смитсон сидела у туалетного столика и опрыскивала духами шею, рассматривая кожу под глазами: нет ли признаков старения. Под самыми веками явственно виднелись маленькие морщинки, почти незаметные, однако Луиза все же вздохнула, зная, что это лишь начало. Скоро их станет больше, и щеки ввалятся. На руках появятся наросты и темно-каштановые пятнышки, а ноги побледнеют и покроются вздувшимися венами. Груди потеряют упругость и обвиснут, зеркало превратится в близкую прежде подругу, которую больше не хочется видеть. Луиза слышала, как ее муж Николас насвистывает, готовясь к выходу в соседней гардеробной.
Приглашение на званый ужин она приняла с удивлением. Это особый случай, сказала Кора Криппен: пятнадцатая годовщина свадьбы, и ей хочется ее отметить. Кора пригласила их на прошлой неделе — на собрании Гильдии поклонниц мюзик-холла, и Луиза тотчас ответила согласием. За все время своего знакомства с Корой она встречалась с доктором Криппеном лишь пару раз и практически его не знала. Считала его сухарем, неспособным поддержать светскую беседу, и совсем не подходящим соседом по столу, однако он был мужем Коры, и Луиза старалась не критиковать его вслух. Естественно, она предпочла бы какой-нибудь шикарный ресторан, но Кора сказала, что все приготовит сама, и Луиза решила, что столь странное поведение лишь придает ее подруге эксцентричный шарм, не зная, что оно обусловлено финансовыми трудностями. Луиза сверилась с часами и подошла к двери соседней комнаты, чтобы позвать мужа. Пора было идти.
Сам Хоули Криппен весь день готовил еду. Кора сказала ему об ужине лишь два дня назад, когда отдавала распоряжения. Его отчасти удивило, что жена вообще вспомнила и даже захотела отпраздновать годовщину их свадьбы, но перечить не стал. Он прекрасно знал, что это лишь повод произвести впечатление на подруг и проникнуть в то общество, куда она так страстно стремилась, и ужин не имеет лично к нему никакого отношения. Коль скоро они приглашали на званый ужин супружеские пары Смитсонов или Нэшей, ясно, что тем в конечном счете придется сделать ответное приглашение. И поскольку его с Корой ни одна из этих семей еще не звала к себе на ужин, подобное достижение явилось бы для жены огромным успехом.
Он стоял посреди кухни и мысленно пробегал список поручений. Обеденный стол накрыт, вино стоит на кухонном, барашек готовится в духовке, картошка варится на слабом огне, овощи почищены, и в нужный момент их можно будет бросить в кастрюлю. Утром он на совесть вычистил ковер — это заняло почти два часа, причем никто ему не помогал: Алек Хит вошел в комнату в грязных ботинках, не обращая внимания на своего лежащего ничком хозяина, тщательно драившего ковер. Хоули был уверен: чего-то не хватает, но не мог вспомнить чего. Даже если он ошибался, у Коры все равно отыщется причина для недовольства, но он уже привык, и хотя это очень его угнетало, по крайней мере, перестало быть сюрпризом. Хоули открыл духовку и сделал шаг назад — оттуда мгновенно вырвался горячий воздух, — а затем заглянул внутрь. Мясной сок аппетитно стекал вниз; запах был изумительный. Перед тем как можно будет отдохнуть, оставалось сделать последнее. Хоули взял с кухонного стола два мощных резака и начал их точить, чтобы лезвие безо всякого труда входило в мясо. Хоули вспомнилась юность и скотобойня Маккинли-Росс.
