Книга Дочь дыма и костей - Лэйни Тейлор

— Нет, — сказала Мадригал, глядя в зеркало. — Нет, нет. Нет.

Нуэлла действительно приготовила для нее платье. Из шелка шанжан цвета полуночного неба, облегающее и такое тонкое, что, казалось, оно может растаять как дым от прикосновения. Украшенное отражающими свет и переливающимися как звезды крошечными кристаллами, платье открывало стройную белую спину Мадригал. Спину, и плечи, и руки, и грудь. Грудь — слишком глубоко.

— Нет.

Она принялась стягивать его, но Чиро ее остановила.

— Ты мне обещала: без разговоров!

— Беру свои слова обратно.

— Слишком поздно. Ты сама виновата. У тебя была неделя, чтобы приготовить платье. Видишь, что происходит, когда не можешь выбрать? Другие решают за тебя.

Мадригал поняла, что дело не только в платье.

— И что? Вы придумали мне наказание?

Нуэлла, стоящая по другую руку от нее, фыркнула. Нуэлла — хрупкое создание, происходившее из вида ящериц, — училась вместе с Мадригал и Чиро, но после школы поступила на службу во дворец, тогда как они занялись боевой подготовкой.

— Наказание?! Ведь ты великолепна. Посмотри сама.

Мадригал посмотрела. Тончайшие, невидимые шелковые нити оплетали шею и удерживали платье на теле.

— Я выгляжу обнаженной.

— Ты выглядишь изумительно, — сказала Нуэлла.

Она служила швеей у младших жен Воителя, самые молодые из которых, как бы помягче выразиться, были вовсе не юными. Воитель давным-давно счел нужным прекратить навязывать себя новым невестам. Как и Бримстоун, он жил в собственном теле. Тьяго, его первенец, родился несколько веков назад, но имел обличье юноши, а в дополнение к нему — хамсы.

Как сказала Мадригал, генерал лицемерил, преклоняясь перед «чистотой»: сам он прошел через множество воскрешений, и был не только не «чистым», но и принадлежал к человеческому виду не с рождения.

Воитель — наполовину олень — имел оленью голову и относился к виду тварей, как и все его жены, и изначально Тьяго. Фантомы частенько воскрешали в телах, отличных от их собственных: Бримстоун не всегда имел возможность подобрать подходящее. Это зависело от того, сколько времени и какие зубы были в его распоряжении. Но Тьяго — совсем другое дело. Для него тела создавались в точном соответствии с его требованиями задолго до того, как в них возникала необходимость, — чтобы он мог проверить, нет ли изъянов. Однажды она видела, как Тьяго пристально изучал обнаженную копию себя самого — оболочку, в которую его поместят после смерти. Жуткая картина.

Мадригал попробовала слегка потянуть платье — во время танца под слишком тяжелой рукой оно наверняка соскользнет с тела.

— Нуэлла, — взмолилась она, — а не найдется чего-нибудь… поплотнее?

— Только не для тебя, — заявила Нуэлла. — Зачем скрывать такую фигуру?

Она что-то зашептала на ухо Чиро.

— Хватит шушукаться, — сказала Мадригал. — Может, хотя бы накинуть шаль?

— Нет, — ответили те в один голос.

— Я же голая, почти как в купальнях.

Никогда в жизни она не чувствовала себя такой незащищенной, как в тот день, когда шла с Чиро сквозь пар по воде, едва доходящей до бедер. Уже все знали, что она — избранница Тьяго, и каждая пара глаз в женских купальнях внимательно ее изучала. Хотелось нырнуть, чтобы из воды остались торчать лишь рога.

— Пусть Тьяго видит, что он получит, — ехидно сказала Нуэлла.

Мадригал насторожилась.

— Кто сказал, что он это получит?

Слово «это» вылетело из ее уст. Будто она была какой-то неодушевленной вещью, платьем на вешалке.

— Меня, — поправилась она. — Кто сказал, что он меня получит?

Мысль, что Мадригал может отказать Тьяго, Нуэллу рассмешила.

— Вот. — Она протянула маску. — Он разрешит тебе закрыть лицо.

Это была маска птицы с распростертыми крыльями, вырезанная из легкого дерева, черная, украшенная темными перьями, веером расходящимися от лица. В переливах света перья играли всеми цветами радуги.

— Да. Конечно. Теперь меня никто не узнает, — язвительно заметила Мадригал: ее крылья и рога успешно избежали маскировки.

Бал-маскарад устраивали в честь Воителя. Химеры человеческого вида надевали маски зверей, а те, кто относился к звериному, — резные подобия людей, раздутые до абсурдных размеров. Это был единственный вечер в году, когда позволялось дурачиться и притворяться. Но Мадригал в этот раз было не до веселья. От этого вечера зависела вся ее дальнейшая жизнь.

Вздохнув, она уселась на скамеечку и позволила подружкам позаботиться о себе. Те подвели ей глаза сурьмой, пастой из розовых лепестков подкрасили губы, а между рогами ярусами протянули золотую цепь из мельчайших звеньев, с которой свисали мерцающие на свету крошечные хрустальные капли. Чиро и Нуэлла посмеивались, словно готовили невесту к брачной ночи, и внезапно Мадригал поняла, что такая ночь для нее сегодня вполне может настать.

Если она примет предложение Тьяго, то вряд ли вернется ночевать в казармы.

Мадригал вздрогнула, представив его когтистую лапу на своем теле. Она никогда не занималась любовью, — в этом смысле она тоже оставалась «чистой», и Тьяго наверняка был в курсе. Конечно, ее посещали мысли об этом. Возраст уже подошел, тело требовало своего, а отношение химер к сексу строгостью не отличалось. Просто у Мадригал пока не было подходящего случая.

— Вот. Готово, — сказала Чиро. Они с Нуэллой помогли Мадригал подняться и отошли назад, чтобы окинуть взглядом свою работу.

Нуэлла ахнула. После небольшой паузы Чиро глухо произнесла: