ничего не сумеет сделать.
— Ты так в себе уверена? — покривился он, как человек, презиравший пустые, но громкие заявления.
— До сегодняшнего дня не была, — провела она пальцами по его губам, исправляя это искривление.
— И что случилось сегодня? — убрал он её руку и зло сверкнул заледеневшими синими глазами. — Бруст? Надеешься на его защиту?
— Сегодня… Точней, уже вчера случился твой отец, — терпеливо пояснила Руана, привыкая к мужской ревности, которой в прошлой жизни её не баловали. — Он познакомил меня с одним старинным, но действующим законом. С которым — конечно же, совершенно случайно — меня никто прежде не ознакомил.
— Сколько тебе лет? — выпалил Радо-Яр, приподняв голову.
— Уже три месяца, как двадцать.
Он уронил голову обратно на кошму и злорадно ухмыльнулся.
— Да, — постучала она пальчиком по его широкому упрямому лбу. — По закону таария, достигшая двадцати лет, считается совершеннолетней и самостоятельной. Даже не выйдя замуж. Всё, как у яраний. А поскольку свободу я люблю больше, чем отца, ему меня уже не подмять. Как и вашему разлюбезному Брусту.
— Тогда зачем ты морочишь ему голову?
— А отец тебе не сказал? — сексуально проурчала она, целуя каменную статую, покрытую вечно горячей резиновой оболочкой.
Такое ощущение, что яраны рождаются с системой тёплых полов под кожей. В которой полно всяких там секреций — всплыли в голове полезные знания из биологии. Те секреции выделяют что-то уж чересчур заманчивое.
Во всяком случае, прежде у неё как-то не возникало желания облизывать потных мужиков. Подобные сцены в фильмах вызывали стойкую брезгливость. А вот, поди ж ты. Это что, уже любовь? Тогда почему самоотречение не включается на полную катушку? Она вовсе не прочь кое в чём уступать. Ну… в чём-то несерьёзном. Иногда. Под настроение.
— Нет, — с подозрением покосился опытный лазутчик на ту, что претендует на его лавры.
— Странно, — пробормотала Руана, оторвавшись от его шумно задышавшей груди. — Я была уверена, что он тебе рассказал. О том, что я задумала.
— То есть, ты этого сделать по-прежнему не хочешь?
— То есть, мне пора возвращаться, — напомнила она, уклоняясь от обидного ответа.
— Сегодня же праздник, — сыронизировал назл, резко сев и стряхнув с себя томную деву. — В твою честь. Интересно будет посмотреть.
— На какое бесстыдство я способна? — проворчала Руана, барахтаясь и путаясь в одеяле.
— Не пытайся меня заинтриговать, — вытряхнул он девушку из тенет и сунул ей рубаху: — Одевайся скорей. А то не смогу тебя отпустить.
Затем вскочил на ноги и побежал к речке. Да что там: полетел, едва касаясь ногами земли. Красивый — умереть не встать. Просто глаз не оторвать.
Влюбляться в красивых мужиков, полнейший идиотизм — читала она себе просветительскую лекцию, натягивая рубаху. Особенно, если ты сама мало что из себя представляешь. Да, фигура у неё, что надо. Но полностью отсутствует то, что называют шармом. Пацанкость прикольно смотрится в девчонке-подростке. В двадцатилетней дылде она смешна и нелепа.
— Давай быстрей! — возмущённо фыркнула над ухом Нала-Яри. — Чего расселась? Сама же хотела вовремя вернуться.
Руана прихлопнула подпрыгнувшее сердце и выдохнула:
— Никогда больше не подкрадывайся!
— Я не хотела тебя напугать, — изумлённо вытаращилась девчонка, присев на корточки. — Ты сама испугалась.
— Блестящая логика, — проворчала Руана, закрепляя поясом юбку. — Интересно, кто тебя этому научил?
— Урх, — простодушно поведала ярания.
На этот раз сердце ухнуло куда-то в живот.
— Он принимает в тебе столь горячее участие? — старалась не язвить внезапно проклюнувшаяся ревность.
Как там Викрат описывал Нала-Яри? По достоверным сведениям она уже давно не девственница? И кто, интересно, этому поспособствовал? Не Радость ли Ярая? На которого девчонка явно неровно дышит.
— Ещё как принимает, — скучающе пробормотала болтушка. — Он ведь мой отец.
— Что? — не успев разобраться с ревностью, начисто охренела Руана. — Твой отец?
Изыскания съехали с плоскости личного на окружающих и понеслись вскачь.
— Ну, мама говорит, что скорей всего он. Так по срокам выходит. Хотя, может и другой. Бывают же разные сбои.
— Когда он всё успевает? — по-старушечьи проскрипела Руана, пытаясь разглядеть в предрассветных сумерках торпеду на воде.
— Они были такими, как я. Совсем молодыми, — как само собой разумеющееся, выдала ярания-скороспелка. — Ты готова? Тогда пошли. Им было по пятнадцать. Мама родила в шестнадцать.
— А почему не вышла за него замуж? — едва поспевала Руана за легконогой волчицей.
— В пятнадцать? — округлила та глаза в искреннем недоумении. — Зачем так рано? Какой в этом смысл? Когда ты ещё не перебесилась. Это опасно. Пойдём помедленней. А то ты сейчас лопнешь с натуги. Совсем задыхаешься. Нужно чаще бегать, — выдала она рекомендацию тоном учителя младших классов.
— Обязательно начну, — поспешно пообещала таария и уточнила: — Что ты имела в виду, когда упомянула про опасность?
Нала-Яри встала столбом. И медленно развернулась к собеседнице:
— Ты что, не знаешь про наши обычаи? Он тебе не сказал?
— Обычаи, связанные с замужеством? — догадалась Руана, что речь об этом.
— Ну да.
— И что с ними?
Девушка нахмурилась и нехотя процедила:
— За измену мужу у нас закапывают в землю. Живьём.
Она многозначительно зыркнула на потенциальную мадам яраниху и потопала дальше. Всем своим видом показывая, что лекция окончена.
Ну, вот и объяснение их разгульной жизни — как ни странно, немного успокоилась Руана, молча шагая рядом с насупленной девчонкой. При таких ужасных обычаях и вправду лучше заранее перебеситься. А замуж выходить лишь тогда, когда точно знаешь: это он.
С ним ты хочешь не только засыпать, но и просыпаться в одной постели. Потому что у яранов не в моде раздельные спальни. Они этого эстетства не понимают. Вместе, так вместе.
Вовремя её просветили — она благодарно покосилась на упрямый затылок своей без пяти минут падчерицы. Разве что, её мама всё-таки ошиблась. Интересно взглянуть на эту женщину. Если и она уже доросла до назла, вхождение в эту семейку начинает подёргивать за нерв. Им за измену и закапывать не надо — к чему такие сложности? Каждый по разу отщипнёт, и от тебя останется лишь воспоминание да скальп.
В этими мыслями Руана всплывала на стену в верёвочной петле. С ними нахамила прицепившемуся некстати Вели-Ярке. С ними обогнула угол дома Таа-Дайберов и с ними попалась.
— Ну, пока, — невозмутимо чирикнула Нала-Яри, чмокнув её в щёку. — Захочешь ещё ночной пикничок, зови.
И ускакала, довольная своей шалостью.
— Пикничок? — не слишком удивился Викрат, и отпил из высокой серебряной кружки вонючего пойма северян.
Он сидел в одной рубахе на крыльце. Ёжился и разглядывал ночную шлынду:
— Юбка грязная.
— И не только, — плюхнувшись рядом, согласилась Руана. — Дай отхлебнуть.
— Уверена?
— Озябла, — пожаловалась она.
— Держи.
На вкус
