сын и меня это пугает.
— Саша, а меня пугает, что ты исчезнешь, — я решила сказать правду, не вижу смысла держать ее в себе, — ты уже очень давно мне нравишься, но я боюсь, что увидев младенца, ты уйдешь. И для подобного страха у меня есть причины.
Саша завел машину и мы поехали ко мне домой. Он тяжело дышал, сильно нервничал, и это казалось мне очень странным, совершенно не свойственным человеку подобного плана.
— Я не сбегу, и это я понял уже очень давно, когда во второй раз попал в тот ужасный кабинет узи! Уже тогда я осознал, что со мной что-то происходит, я постоянно о тебе думал, иногда специально пытался избавиться, но все равно мысленно возвращался к твоей квартире, обрывая желание сорваться и приехать. И все это время я ждал того, что ты позвонишь и скажешь “я снова с Димой”. Да даже сейчас… Я его не знаю, но он меня уже давно бесит! С одной стороны хочется, чтобы все было просто — не обращать внимания на прошлое и возможные события в будущем, перестать прогнозировать и просто жить, наслаждаясь моментом, но с другой стороны возникшая ситуация требует определенных мер, подготовки и самое главное — ответственности. Ты хочешь чего-нибудь?
— Что? — я даже не сразу поняла, что был задан вопрос. Все мысли были сосредоточены на произошедшем, и ничего, кроме как поцелуя, я сейчас не хотела.
— Ты хочешь чего-нибудь? Вот прямо сейчас…
— Домой хочу, — подумала я, — и чтобы ты со мной остался. Хотя бы на часик.
— Так все же Марианна? Или может Полина? — он вновь увел меня от темы разговора, и я поняла, что нам обоим нужно время все обдумать, понять, что произошло и как быть дальше.
— Марианна… Мне почему-то хочется именно это имя выбрать.
— Мне оно тоже нравится, — тихонько признался Саша, и я увидела в зеркале заднего вида, как он чуть заметно улыбнулся.
Дальше мы ехали молча, погруженные в свои собственные мысли, он как обычно помог мне выйти из машины, когда мы подъехали к дому, а вот уже в квартире спокойно сел на колени и снял с меня сапоги, даже не дожидаясь того, когда я начну заниматься этим сама. Он просто взял и снял их… Потому что знал, что для меня сейчас такая мелочь является большой проблемой… Как же все это… Это… Это вызывает слезы и пугает. Преображенский молча снял с меня пальто, размотал большой объемный теплый шарф, в который я так любила кутаться, помог надеть домашние тапочки и уже после этого разделся сам.
Он улыбался при этом, постоянно хмыкал, его лицо иногда было грустным, а затем вновь веселым, словно в голове менялись возможные идеи и варианты развития событий.
Затем он как-то по-свойски зашел на кухню, спокойно поставил чайник, что-то кому-то написал в телефоне и хитро улыбнулся.
— Пойдем, пока чайник закипит, я хочу кое-что сделать. Тебе понравится…
— И что же ты задумал? — мужчина повел меня в мою комнату, под мой удивленный взгляд заставил лечь на кровать на бок, а затем…
— Нравится?
— Д-да…
Саша поднял мне кофту, оголил спину и… Начал ее гладить, мягко проводить ладонью от самых плечиков до поясницы…
— Очень нравится? — мне кажется, он сдерживал смех, наблюдая за моим отражением в зеркальной дверце шкафа.
— О-очень… — пролепетала я, замерев от страха, что скоро все это закончится. Я безумно любила, когда меня гладили, получала истинное наслаждение от прикосновений и дикий восторг. Именно по этой причине я всегда засыпала в салонах — меня выключало из-за прикосновений к голове.
Саша начал слегка массировать плечи, шею — именно те участки, до которых мог дотянуться, учитывая то, что я лежала на боку и то в не совсем удобной для него позе.
Марианна в животике притихла вместе со мной, явно чувствуя, что с мамой происходит нечто хорошее, хоть и странное.
Мы молчали, я начинала засыпать, медленно теряясь в пространстве. Глаза слипались, все тут же закружилось, и вскоре я провалилась в темноту…
***
— Привет, — открыв глаза, я увидела его… Саша лежал рядом, сжимая мою руку. Он укрыл нас одеялом и, судя по заспанным глазам, последовал моему примеру.
— А сейчас день или вечер? — я потерялась во времени, совершенно не понимала, какой сегодня день, тем более который час.
— Уже вечер, — он сонно зевнул, потянулся, немного привстал на локтях и вернулся обратно в кровать, не в силах заставить себя уйти, — прости, я даже не понял, как уснул.
Я улыбнулась, наблюдая за борьбой Преображенского с усталостью. Его глаза были красные, воспаленные, лицо бледное, а руки невольно натягивали на себя кусок покрывала. Внезапное бурление в мужском животе заставило меня рассмеяться и быстро встать с кровати.
— Ты на ужин хочешь рыбки или мяса?
— Рыбки, — шепнул Саша, натянув покрывало до самого носа, — с картошечкой…
Почему-то мне стало дико смешно, я вышла на кухню и рассмеялась от умиления, потому что лицо преображенского в момент упоминания еды было бесценно. Интересно, а такому избалованному человеку простая человеческая еда вообще нравится? Он же привык к ресторанной пище, наверняка всегда обедает в заведениях высокого уровня, а мне в качестве повара даже до простого повара ее далеко… Ну, сейчас я точно уже ничего не исправлю.
На самом деле я не любила готовить и этого даже не скрывала. Но почему-то именно сейчас мне захотелось порадовать мужчину, сделать все красиво, и самое главное — вкусно. Раньше, когда мы жили вместе с Димой, я готовила, но в последние годы ловила себя на мысли, что это занятие мне надоело до чертиков. Сейчас же все изменилось.
Я с большим удовольствием положила на сковороду два стейка красной рыбки, слегка добавила трав, накрыла крышкой и убавила огонь на самый минимум. Уже с первых минут прелестный аромат заполонил собой всю кухню.
— Вкусно пахнет, — Саша все же выбрался из постели, — как ты себя чувствуешь? Ты знаешь, что во сне толкаешься? При чем так сильно… И так метко!
Он при этом растер ушибленные ребра, я же невольно вспомнила, как однажды во сне ударила бывшего мужа по самому больному месту… Он спокойненько себе спал, никого не трогал, а потом… Потом плакал. Громко так… надрывно… Тогда я впервые увидела мужские слезы, стиснутые зубы и горечь в глазах… Бесценные воспоминания!
— У тебя сейчас такое лицо… — моя ухмылка Саше не понравилась, но от ответа на его закономерный вопрос меня спас звонок в дверь… — о, уже привезли…
— Подожди… — я
