- Он тебя не узнал, - соврал, чтобы привести ее в чувства.
Молчание в ответ. И легкий кивок головы. Мол, услышала. Но чувствовал нутром, не поверила. Она все видела по его глазам. Черт. Так дело не пойдет! Аккуратно ладонями обхватил ее лицо, слегка повернув к себе. Она подняла на меня глаза и пронзила холодным и пустым взглядом. Наверно, именно так выглядело отчаяние.
- Я всегда буду с тобой! Я рядом, - прошептал ей в губы, но Ксюша никак не отреагировала. Черт!
Все это время мы избегали разговоров о наших семьях. Сплели для себя своего рода защитный кокон, где были только вдвоем. Вот только отец его за пять минут умудрился превратить в пепел.
То, что мы не говорили о моем отце, не означает, что я ничего не делал. Нет, копал под отца не я. Но напряг всех, кого только можно, чтобы найти зацепку в деле Киры. Когда Даня сообщил, что ко многим документам доступ закрыт, я обратился к Миронову. Как ни странно, в этом вопросе наши интересы совпали. Он уже и без меня начал расследование. А так, мы смогли обменяться информацией и быть полезными друг для друга. Ксюша об этом не знала. Но уже почти неделю мы вели совместные активные поиски виновного. Связи Миронова позволили поднять архивы по делу, но пока безрезультатно. У всех нас создавалось впечатление, что дело просто замяли. Ни виновных, ни подозреваемых.
В сумраке комнаты мы сидели долго и молча, пока не стемнело окончательно.
- Помоги мне найти Горского, - тихим голосом Ксюша нарушила тишину. - Пожалуйста.
Найти Горского было совсем не сложно. Я знал, где он частенько бывал, какие мероприятия любил посещать, да и адрес у меня его был. Вот только отпустить Ксюшу в логово зверя я не решился.
- Хорошо. Послезавтра аукцион в " Берлинго". Горский там постоянный гость. Можем попытаться выловить его там.
- Я пойду одна, - решительно заявила эта хрупкая с виду девчонка.
- Еще чего! Даже не думай. Во-первых, в такие места женщинам одним ходить не принято. А во-вторых, одну я тебя не отпущу.
- Значит пойду с Реми, - как в порядке вещей заявила Ксюша, а у меня все взорвалось внутри. Какого лешего? Какой еще Реми? Ей голову от страха совсем что ли снесло!?
- Ни с каким Реми ты никуда не пойдешь, - выплюнул по слогам каждое слово!
- Ты пойми, Горский тебя узнает! Если я приду с сыном его заклятого врага, как думаешь, воспылает он ко мне отцовскими чувствами?
Схватил ее за плечи и заставил посмотреть на меня.
- Мне насрать какие чувства воспылают у Горского! Скорее всего никаких! Способность чувствовать у него отбили еще в тюрьме. А Реми твоего отобьют, как только ты к Горскому на десять метров приблизишься. Ты совсем не понимаешь, кто такой Горский? - мне хотелось вытрясти душу из Ксении, чтобы ее милая и светлая головушка наконец-то начала думать.
- Он мой отец, Тимур! Большего я о нем знать не хочу, - прошептала, глядя мне в глаза своими неземными океанами.
- Только потому, что он твой отец, я отведу тебя к нему. Но пойдешь ты со мной! И точка! Если, конечно, не хочешь еще пару месяцев носить передачки своему другу, - я очень надеялся достучаться до Ксении.- Меня люди Горского не тронут. Но даже мне не дадут близко подойти к нему. Как, впрочем, и тебе.
Больше спорить Ксюша не стала. А между нами опять повисла гнетущая тишина. Глядя на нас со стороны, поверить, что еще несколько часов назад мы были самыми близкими друг для друга людьми , было невозможно.
- Мы справимся с этим. Вместе!- я не имел ввиду Горского или своего отца. Но не мог подобрать нужных слов, чтобы моя девочка меня поняла, чтобы не закрывалась от меня, не убегала, не пряталась. Нас двое! Мы единое целое! Но по ее глазам я читал совершенно другое: если еще днем мы были просто Тимуром и Ксюшей, то сейчас на полу в спальне сидели Черниговский и Горская. И это разъедало мою душу почище любой кислоты.
57. Берлинго
- Это слишком короткое, - крутясь перед зеркалом в примерочной, сообщила Тимуру.- Давай на черном остановимся?
- Хорошо, но и это возьмем тоже, - подмигнул он и тихо добавил:
- Для меня.
Не смотря на то, что вещи из дома Миронова я забрала еще утром, ничего подходящего для завтрашнего аукциона у меня не нашлось. Поэтому мы и выбрались в торговый центр.
После встречи с Федором Черниговским я очень долго не могла прийти в себя. Мне было до жути страшно. Одно дело знать об опасности, но совсем другое- смотреть ей в лицо. Особенно в такое неприятное и отталкивающее.
Сколько бы Тимур не убеждал, что Черниговский меня не узнал, я успела разглядеть правду в глазах Федора. Он смотрел на меня, но видел маму и своего когда-то лучшего друга. Сказать, что он был рад этому, значит солгать самой себе. И если я буду сидеть сложа руки, очень скоро Черниговский старший завершит начатое. Именно поэтому я решила действовать. И прежде всего найти отца.
Мое внутреннее чутье убеждало меня, что Гена ошибался. Отец не ненавидел меня. Возможно, по какой-то причине избегал. Но все равно любил. Как иначе объяснить его помощь бабушке все последние годы или его охранников в "Шаляпине". Я была уверена, что он меня не оттолкнет, когда я найду его.
- Давай перекусим, - предложил Тимур, когда мы, обвешанные пакетами из бутика, шли по торговому центру.
- Может лучше дома?- я до жути боялась его отца. Даже за платьем Тимур уговаривал меня съездить весь день, заверяя, что Федора не было в городе и ничего мне не угрожало.
Еще вчера мне хотелось убежать далеко-далеко. Я была разбита на мелкие кусочки, но Тимур терпеливо до самого утра собирал меня обратно. Никогда не думала, что этот, с виду нахальный и жесткий парень, может оказаться настолько мягким, заботливым и чутким. С пола мы перебрались на кровать и решили нарушить табу. Мы говорили о наших семьях, о своих страхах и надеждах.
Мой самый главный страх уже наступил. Моя жизнь была в руках психопата. Неудивительно, что мне хотелось спрятаться. Наверно, если бы Соболев был в городе, я уехала в его особняк. Там, под круглосуточной охраной, я могла бы не бояться встречи с Федором. Но жить в том доме в одиночестве, пожалуй, было еще страшнее. И что самое главное, мне было совершенно не ясно, сколько времени мне пришлось бы скрываться там или в другом месте. Если Федор Черниговский меня узнал, то вряд ли уже остановится, а жить в заточении всю жизнь - та еще радость.
По этой же причине мы с Тимуром договорились ничего не говорить Гене. Ни о моем переезде к Черниговскому младшему, ни о встрече с его отцом. По крайней мере пока. Миронова я хорошо знала. Одно упоминание о Федоре вывело бы его из себя. Но что он мог бы реально сделать? Что? Забрать к себе и поставить под угрозу жизни Софьи Александровны и Гришки? На это точно я пойти не могла! А отправить меня из города без Соболева Гена вряд ли бы решился. Значит вариант оставался один: он запер бы меня в пустом особняке Максима Петровича и приставил охрану. Помимо того, что этот вариант меня пугал, я еще прекрасно осознавала, что он спутал бы мне все планы. А я хотела увидеть отца и быть рядом с Тимуром.
