— Сказать по правде, что касается именно этого платья, я с ней целиком и полностью согласна. — Прюденс потрясла своими юбками. — Никогда не любила бледно-лиловый цвет. А платье выбрала потому, что мне сказали, будто это самый писк моды. Да и такие оборки мне никогда не нравились. Ваша тетушка права — нужно побыстрее найти другую портниху.
— Дьявольщина! — Себастиан услышал, как карета Друциллы отъехала от парадного входа. Даже если оттолкнуть Прюденс, до тетки уже не добраться. Повернувшись, он пошел обратно к столу. — Эта женщина — мерзавка!
— Я не позволю, чтобы незначительные замечания относительно моего внешнего вида служили оправданием вашей мести, Себастиан.
— Неужели? — Он упал на стул и снова положил ноги на стол.
— Да. — Прюденс медленно отошла от двери. Она поправила очки, поморгала и, с трудом сглотнув, всецело предалась созерцанию камина. — Я вам уже говорила, что не желаю, чтобы меня использовали с такой целью. Это недостойно вас, милорд.
Себастиан раздраженно взглянул на нее, но, когда она вытащила из кармана платок и промокнула уголок глаза, нахмурился:
— Черт побери, Денси, вы опять плачете?
— Нет. Конечно, нет. — Она спрятала платок обратно в карман. — Просто что-то попало в глаз. Теперь уже прошло.
Себастиан понял, что она обманывает его.
— Вы не понимаете… — грубо сказал он, не глядя на нее, боясь, что она снова заплачет. Прюденс фыркнула:
— Чего я не понимаю?
Себастиан изо всех сил попытался объяснить ей то, что сам осознал только сейчас:
— Когда я несколько минут назад бросился за тетушкой, я вовсе не горел желанием отомстить за прошлое.
— Если это действительно так, почему вы разозлились, когда она критиковала мои туалеты? — Голос Прюденс перестал дрожать.
Себастиан наконец решился бросить на нее взгляд. Он сделал это осторожно, от всей души надеясь, что глаза жены уже просохли.
Так оно и оказалось. Прюденс стояла, мрачно взирая на него и сложив руки на груди. Глаза ее за стеклами очков не были затуманены слезами. Они пристально следили за мужем.
Себастиан вздохнул с облегчением:
— Я рассердился только потому, что она оскорбила вас.
— И только? — Прюденс, казалось, была удивлена.
— Она не имела права разговаривать с вами в таком тоне. — Себастиан взглянул на Люцифера, который легко прыгнул ему на колени, и принялся гладить кота.
Прюденс улыбнулась, тоже вздохнув с облегчением:
— Ну что вы, Себастиан. Ее грубость не заслуживала подобного возмездия.
— Я в этом не уверен… — Себастиан помолчал. — А что еще за басни о ее любви к моему отцу?
— Моя интуиция и случайные слова, произнесенные ею до вашего вторжения, свидетельствуют, что это правда. — Прюденс уселась напротив мужа. — Какая грустная история, вы не находите?
— Не могу представить, чтобы моя тетка была в кого-то влюблена.
— А я могу. — Прюденс откинулась на спинку стула. — А сейчас давайте раз и навсегда решим, что нам делать с Джереми. Я не хочу, чтобы вы держали всех, в том числе и меня, в состоянии полной неизвестности только потому, что вас это забавляет.
Себастиан принялся поигрывать серебряной кружечкой, в которой он обычно растапливал сургуч.
— Пока что не знаю. Я все еще веду расследование.
— Это мне известно.. Но вы ему поможете, не так ли?
— Думаю, что да.
— Не возражаете, если я спрошу почему?
— Какое это имеет значение? — Себастиану вопрос явно не понравился.
Прюденс примирительно улыбнулась:
— Меня разбирает любопытство. Вы же понимаете почему. Скажите мне, вы хотите довести расследование до конца, потому что чувствуете ответственность перед семьей?
— Как вам такое в голову пришло? Конечно, нет! Выжидательная улыбка сменилась разочарованием.
— Понятно… Значит, и ваше любопытство достигло таких пределов, что вы не в силах противиться искушению узнать ответы на все вопросы.
Себастиан пожал плечами.
— Вы, безусловно, правы. — Он почесал Люцифера за, ухом. — Однако дело не только в этом.
— Вы хотите продолжить расследование, просто чтобы развлечься?
— Черт побери, Денси, я буду вести расследование ради вас. — Себастиан отпихнул серебряную вещицу. — Вот так-то. Довольны?
Прюденс изумленно уставилась на него:
— Вы собираетесь помочь Джереми, потому что я этого хочу?
— Да, — подтвердил Себастиан. — Горю желанием проявить снисходительность к капризам молодой жены. Что в этом особенного?
Прюденс нахмурилась:
— Понятно. Вы будете ему помогать, потому что находите забавным проявлять ко мне снисходительность.
— Иногда меня забавляют странные вещи. Это всем известно.
— Но, Себастиан…
В дверь библиотеки осторожно постучали. Себастиан облегченно вздохнул:
— Войдите.
Флауэрс неслышно возник на пороге. В руках он держал серебряный поднос, на котором лежала сложенная записка. Его суровое лицо немного расслабилось, когда он понял, что у хозяев дело не дошло до рукопашной.
— Прошу прощения, мадам. Прошу прощения, милорд. Записка для леди Эйнджелстоун.
— Для меня? Интересно, кто ее прислал. — Прюденс вскочила и, не дожидаясь, пока Флауэрс подойдет к ней, сама бросилась к дворецкому.
Такой порыв вызвал у Флауэрса тяжелый вздох. Он отдал мадам записку и попятился из библиотеки.
Себастиан смотрел, как Прюденс вскрывает печать. Как же его к ней влечет! Она просто околдовывает его! Оживленное лицо, женственность, пылкая искренность… — все в ней согревало его душу.
— Боже милостивый, Себастиан! — Прюденс наконец оторвалась от записки. Лицо так и пылало от возбуждения. — Это от лорда Блумфилда.
— От Блумфилда? Какого дьявола ему нужно? — Себастиан, сбросив Люцифера, поднялся, быстро подошел к Прюденс и выхватил записку у нее из рук. Пробежал глазами послание, написанное неразборчивым почерком.
«Уважаемая леди Эйнджелстоун!
Я хотел бы проконсультироваться с Вами по вопросу, требующему Ваших профессиональных навыков. Дело чрезвычайно срочное. Оно касается недавних событий, в которых замешаны потусторонние силы. Я отправился бы к Вам лично, но страдаю нервным истощением, и мне тяжело передвигаться даже на короткие расстояния. Посему не могли бы Вы сами приехать ко мне завтра в одиннадцать утра? Я был бы Вам весьма признателен.
Искренне Ваш С.Х. Блумфилд».
— Он упоминает недавние события, в которых действуют потусторонние силы. — Прюденс прищурилась. — Как вы считаете, он имеет в виду смерть двух других «принцев целомудрия»?
