— Я кое о чем хотела вас спросить, — обратилась к нему Джемма, выключив миксер.
— О чем? — В голосе мистера Фразьера отчетливо слышались нотки тревоги и даже отчасти страха.
— Вы думаете, они действительно посылали механиков, чтобы те чинили сломанные оси, или ребята из «Роллс-Ройса» сами придумали эту историю[10]?
Мистер Фразьер засмеялся.
— Я всегда тоже задавал себе этот вопрос. А вы как думаете?
— Мой отец говорит, что эта история не выдумка. Сколько у вас «роллс-ройсов»?
— Один «роллс-ройс» и один «бентли».
Дверь на кухню отворилась, и вошел Пер.
— Я так и подумал, что найду тебя тут, — сказал он, обращаясь к отцу. Пер посмотрел на Джемму. — Так вы, оказывается, все же умеете готовить.
— Я могу нажать кнопку на миксере и взбить им картошку, которую приготовила Рейчел.
— Я могу и того меньше, — сказал Пер. — А как насчет тебя, папа?
— Я еще более безнадежен. Я думал, пюре берется из коробки.
— На самом деле пюре берется из коробки передач, — с мрачной серьезностью изрекла Джемма.
— Нет, его получают с помощью кривошипа, — подхватил Пер.
— Приводимого в действие поршнями, — закончил мистер Фразьер.
Открылась дверь, и на кухню вошел Шеймас с этюдником под мышкой.
— Слишком шумно для тебя? — спросила Джемма.
— Ариэль, — ответил Шеймас и сел рядом с отцом и братом.
Джемма зачерпнула пюре большой ложкой, которая стала похожа на гигантский леденец на палочке, и протянула Шеймасу.
— Эй! — воскликнули хором Пер и мистер Фразьер.
Джемма открыла выдвижной ящик, достала еще ложки, затем дала каждому из мужчин по «леденцу на палочке». Она заметила серый скотч на уголке деревянного этюдника Шеймаса.
— Что случилось?
— Сломался, — сказал он и лизнул свою ложку.
— Мой сын — акула пера, — вставил мистер Фразьер, с удовольствием облизывая ложку.
— Вау! — с порога сказал Ланни, глядя на отца и двух братьев, сидящих за столом и облизывающих ложки.
Джемма достала еще одну ложку, зачерпнула ею пюре и протянула Ланни, который занял последний свободный табурет.
— Так о чем мы говорим? — спросил Ланни.
— Я не знаю, — сказал Пер.
— Спроси Шеймаса, — сказал мистер Фразьер. — Он у нас главный оратор.
Дверь снова отворилась, но на этот раз с грохотом ударилась о стену.
— Ой-ой-ой, — сказал мистер Фразьер, быстро слизнув с ложки остатки пюре. — Мне знаком этот звук.
Это была миссис Фразьер во всем своем грозном величии.
— Вон! Все вы! И вы тоже, Джемма. Не смейте больше прятаться на кухне.
Джемма сняла фартук и бросилась следом за убегающими мужчинами. Но миссис Фразьер успела схватить ее за руку и поцеловала в щеку.
— Добро пожаловать, Джемма. И спасибо вам.
— Не за что. Я только дала им немного картошки.
— Нет, спасибо тебе за Колина. Я не видела, чтобы мой сын так много улыбался, с тех пор как… С тех пор как окончил колледж.
— Сожалею, что так получилось с Джин. Я знаю, как вы все ее любили.
— Джин — шампанское. Нельзя жить на одном вине, каким бы оно ни было прекрасным. — Миссис Фразьер улыбнулась. — Но ирландцы доказали, что на картошке вполне можно прожить, и совсем неплохо. А теперь идите!
— Да, мэм. — Джемма улыбнулась в ответ. Она стала нервничать заметно меньше, хотя аллюзия насчет вина и картошки оставила не вполне приятный осадок.
Все одиннадцать человек уселись за стол, уставленный невообразимым количеством блюд, и вскоре Джемма оказалась в центре всеобщего внимания. Все Фразьеры за исключением Шеймаса и Колина забрасывали ее вопросами, касающимися ее изысканий, расспрашивали о том, где она росла и чем мечтала заниматься, став взрослой.
Джемма пыталась ответить каждому, но вопросов все равно было слишком много. Она боялась, что ее спросят о Колине, а для ответа на этот вопрос она еще не созрела.
Поэтому Джемма попыталась остановить допрос рассказом о первом Шеймасе Фразьере, том самом, что прибыл в Америку из Шотландии в 1760-х годах.
— Его жена, графиня, написала письмо, где упомянула об экипаже, который ее муж смастерил для красавицы Эдилин Харкорт. — Джемме удалось завладеть вниманием аудитории. — Это была желтая карета с черными сиденьями, и миссис Харкорт называла экипаж «шмелем».
И тут вдруг все, судорожно вздохнув, обратили взоры к мистеру Фразьеру. Джемма последовала примеру остальных.
Мистер Фразьер никак не прокомментировал ни этот дружный вздох, ни устремленные на него взгляды.
— Продолжайте. О чем еще говорилось в письме?
— Пруденс — так звали знатную жену Шеймаса — уверяет, что экипаж был изготовлен для того, чтобы поднять Эдилин настроение, которая чувствовала себя одинокой из-за того, что последние двое из ее детей обзавелись семьями и переехали жить в свои дома.
— Я могу это понять! — Миссис Фразьер оглядела своих пятерых взрослых детей. — Продолжайте, Джемма.
— Миссис Фразьер — я имею в виду первую миссис Фразьер — утверждала, что Шеймас под сиденье поместил пластинку, но он сомневался, что кто-либо когда-нибудь ее увидит.
Ланни и Шеймас разом вскочили со своих мест, приведя Джемму в замешательство.
— Шеймас, — сказал мистер Фразьер, но его младший сын, молча схватив пару рогаликов, вышел из комнаты.
Джемма посмотрела на сидящего напротив Колина, спрашивая его глазами, что происходит.
Он улыбнулся:
— У папы в сарае на заднем дворе хранится много старых повозок и экипажей. И один из самых симпатичных — желтый с черными сиденьями. Мой маленький братик пошел посмотреть, не найдется ли там та самая пластинка.
— И тебе не пришло в голову мне рассказать, что у вас где-то в доме завалялись экипажи восемнадцатого века? Я бы сама не отказалась на них взглянуть, — сказала Джемма не подумав, но слишком поздно спохватилась, вспомнив о том, где находится. — Простите. Я не хотела…
Все Фразьеры дружно засмеялись, а Ланни хлопнул Колина по спине.
— Наш братец любит хранить тайны.
