Глава тридцать третья
КлубникаВ освещенном факелами дворе все потешались, глядя, как Манчини пытается взгромоздиться на своего огромного коня. Оуэн хотел задержаться и тоже посмотреть, но у герцога Хорвата были другие мысли на этот счет, и мальчик вряд ли мог настаивать на противном. Последний жар запоздалого лета давал себя знать. Было душно, и Оуэн чувствовал себя неловко в куртке с капюшоном, когда сел за герцогом в седло.
Король, ловко управляя своим конем, подъехал к герцогу.
– Где Рэтклифф? – без церемоний спросил Хорват.
Король плотнее натянул одну из своих черных перчаток.
– Он выехал вчера вечером с несколькими шпионами, чтобы обезопасить дорогу.
– В каком поселении остановимся на ночлег? В Стоуни-Стратфорд?
Король фыркнул:
– Я бы не посмел. Там рядом поместье вдовствующей королевы. Именно там Блетчли предупредил меня о ее предательстве два года назад. – Его лицо стало мрачным. Затем он бросил на Хорвата пронзительный взгляд: – Ты должен исполнить свой долг на Высоком суде, мой друг. Будь готов.
– Связан верностью, – ответил герцог и кивнул.
Оуэн задавался вопросом, что король имел в виду под долгом, и сами мысли об этом вызывали у него беспокойство за семью. Цоканье подков о брусчатку едва не заглушило шум водопада, когда люди короля пересекали мост, ведущий на остров Владычицы. В святилище горели огни, но до рассвета оставался еще час. На территории святилища Оуэн увидел десятки солдат, с гербом – белым вепрем – на одежде, патрулировавших закрытые ворота. Многие салютовали пиками, приветствуя короля, проезжавшего мимо. Не было видно ни уличных торговцев, ни копченых колбас на продажу, но Оуэн мог разглядеть несколько робких лиц, выглядывающих из-за ставней окон.
Вскоре за ними остались остров и город Кингфонтейн, и мир открылся холмами, лесами и дорогами. Когда Оуэн уезжал из Таттон-Холла, пейзаж представал ему размытым. Теперь все было иначе. Многие из их спутников несли герб герцога Хорвата, льва со стрелой, пронзающей его пасть. И везде был герб с белым вепрем. Это были солдаты короля, которые сражались вместе с ним на Амбионском холме. К их седлам были приторочены мечи. Они были при доспехах и щитах. Отряд был готов атаковать или дать отпор нападающим.
Темп был жестким и выматывающим, и Оуэн то отключался, то вновь приходил в себя, цепляясь за деда Эви. В полдень они остановились в роще мощных тисовых деревьев, чтобы дать отдохнуть лошадям и съесть провиант, собранный ранее в одном из многочисленных селений по пути. Стволы деревьев выглядели так, как будто они были сделаны из массивных шнуров, свитых вместе в огромную веревку, которая тянулась прямо вверх, и разбрасывали копьевидные ветви. Оуэн вспомнил из прочитанных книг, что тис был излюбленным деревом для изготовления луков. Он как раз думал об этом, когда сидел под сенью могучего дерева и жевал мясной пирог, слишком холодный и переперченный.
Герцог Хорват сидел рядом, молча вгрызался в еду и не затевал разговора. Он сделал большой глоток из кожаной фляги и затем протянул ее Оуэну, который принял ее с благодарностью, ибо хотел смочить горящий язык.
Оуэн продолжал смотреть на могучие деревья, потому что их было много и от них шел приятный запах. Ему нравилось бывать на природе, и он немного завидовал тому, что отец Элизабет Виктории Мортимер так часто водил ее в северные горы. Отец Оуэна уделял большую часть своего родительского внимания старшим сыновьям, относясь к Оуэну так, словно он был слишком хрупок для охоты.
– Сколько лет этому дереву? – спросил Оуэн у седого герцога.
Хорват, казалось, был удивлен не вопросом, а тем, что Оуэн набрался смелости спросить его.
– Больше, чем Кередигиону, – грубовато сказал он.
Оуэн наморщил нос.
– Как это может быть? Как дерево может быть старше земли?
Герцог удивленно улыбнулся и стряхнул несколько крошек с серебристой острой бородки.
– Не земли, мой мальчик. Королевства. Дерево старше королевства. Окситанцы пришли на эту землю почти пятьсот лет назад и мечом добыли право на власть. Менее ста лет назад мы сделали то же самое с ними в их стране. Разбили их начисто. А потом они нас прогнали. – Он вздохнул и покачал головой.
– Дева Донреми, – тихо сказал Оуэн, получив от герцога еще один удивленный взгляд.
Он нахмурился от этих слов и затем кивнул.
– Я сам тогда был юнцом. Твоих лет. Я до сих пор помню ее.
– Как она умерла? – спросил Оуэн, хотя предполагал, что знает. Он слышал ее историю, прежде чем Анкаретта упомянула ее.
Герцог посмотрел в землю, как будто ему было стыдно.
– Ее судьбу, парень, не решились доверить водопаду. Некоторые говорили, что, если ее посадят в лодку, она сойдет с нее и пойдет по воде вверх и уйдет от водопада. Нет, она встретила зимнюю смерть. Единственное, что может смирить воду, – это мороз. Это единственное, что может заставить ее окаменеть. – Он снова утер подбородок, погрузившись в далекое прошлое. – Ее привели на высокую гору и там приковали. Так, чтоб она не могла пошевелиться. Она продержалась несколько дней, но потом умерла.
Оуэн больше не мог есть. Мысль о смерти на замерзшей горной вершине заставила его задрожать.
Звук шагов, с хрустом ступающих по упавшим сухим веткам, привлек его внимание. Король Северн присоединился к ним, встав напротив огромного ствола могучего тиса. Часы в седле, казалось, взбодрили его, и он выглядел менее угрюмым, более спокойным, чем обычно.
– Рассказываешь парню истории о Деве? – спросил король с кривой улыбкой. Он отцепил свою кожаную флягу от пояса и припал к ней. Закончив пить, он вытер рот рукавом и удовлетворенно вздохнул. – Ты старик, Стив. Ты жил в те дни. Когда королем Кередигиона был полубезумный мальчик. Хотя вся власть в королевстве принадлежала его дяде. В подобных историях всегда есть дядя, – добавил он с самоуничижительным юмором.
Хорват тихо рассмеялся:
– Да, милорд. Мы действительно остановимся в Таттон-Холле?
– Нет. Я бы не стал так сильно доверять отцу парня. Мы остановимся в королевском замке, Бистоун. И призовем лорда Кискаддона навестить нас. И когда он придет, ну… – Он сделал паузу, ухмыляясь. – Посмотрим?
