вдруг здесь, — голос звучал тихо, холодно и отстраненно. — В таком виде и на боевой машине спустя… спустя столько лет.
— Понимаю, что должен тебе все рассказать.
— Я ведь думал, что эта преисподняя давно сожрала и твои кости.
— Почти сожрала. Но мне в некотором смысле повезло.
Тим покосился на зафиксированный в углу ложемент, где под химтканью почивала смертельно опасная вязанка его, так сказать, невероятного везения.
— Ты сбежал? — догадался Людвиг.
— Да, я вернулся на Землю. И снова сюда.
Казалось бы, очевидный ответ заставил бывшего навигатора резко развернуться и требовательно впиться взглядом в Тима.
— Значит, вернулся, чтобы вытащить меня отсюда?
Внутри все оборвалось от такого вопроса. Предавать веру Людвига второй раз хотелось меньше всего.
— Нет. Прости, я не знал. То есть…
Он уткнулся глазами в продольный экран борта, подбирая слова. Ирт говорил, что «Сияющий» был пуст. Но ни в тот момент, ни позже, ни здесь, на орбите, в голову не пришла простая мысль, что где-то среди Стен Орфорта могли содержаться пленники. Терзался собственной зависимостью и прошлым, не думая о других. Самовлюбленная скотина, как и всегда!
— Все не так просто, — Тим набрал в грудь воздух и с усилием продолжил, — Меня отправили на Орфорт с другим заданием. Считалось, что остальная экспедиция погибла.
— Считалось, значит, — Людвиг зло искривил губы и сложил руки на груди.
Пусть так. Лучше уж ненавидит, чем ложная вера в заботу бывшего командира.
— Все верно. Не объяснить в двух словах.
— Что ж, тем более хочу услышать твою долгую историю, адмирал.
— Уже капитан, — невесело поправил Тим и взялся за рассказ.
Людвиг слушал внимательно, и лишь изредка уточнял детали ровным, вполне вменяемым голосом. Показное спокойствие выдавали нервно двигающиеся по предплечью пальцы. Напряжение ощутимо ослабло, только когда он опустился на ложемент и попросил что-нибудь съесть. Тим всполошился, как нерадивая хозяйка, и бросился перечислять вшитое в синтезатор меню пищевых картриджей. Людвиг согласился на обычную сладкую кашу, и спустя минуту умная кастрюля выплюнула ее в лоток. Овсянка — самое безопасное блюдо для того, кто несколько лет питался чем-то вроде разваренного раута.
Покрытая ссадинами и мозолями рука Людвига неловка ухватила ложку. Он крутил ее с таким сомнением, что Тим ждал, что отбросит и обойдется собственной щепотью. Но тот зачерпнул, хоть и неуверенно.
— Продолжай, Граув. Что с Дальних Пределов вернуло тебя сюда? Ведь, как ты сказал, остальных на Земле похоронили.
— Экспедиция считалась погибшей. Всех спустившихся к Стенам убили, а те, кто остался в корабле, так и не вернулись на Землю. После того, как меня нашли, звездную систему Орфорта удаленно сканировали, но «Сияющего» так и не обнаружили. На Земле решили, что вы улетели, и не смогли добраться до дома. Проводились какие-то поисковые мероприятия по станциям подскока и безрезультатно. То, что крейсер смог увести изоморф, никто не предполагал. А он попытался добраться до меня, но попал в ловушку хрономины. Поэтому, как ты понимаешь, и возник такой временной разрыв — «Сияющий» просто выпал из реальности.
— Легко нас похоронили, — усмехнулся Людвиг.
— Я не знаю деталей. Ни контрразведка, ни служба безопасности не стали делиться планами с разжалованным летуном. А о том, что «Сияющий» с остатками команды не улетел, стало известно незадолго до того, как мы прыгнули сюда.
— Кто мы? И почему вы-таки прыгнули?
— Даже не знаю, с чего начать. Придется показать тебе кое-кого.
Тим поднялся, сделал несколько шагов к накрытому ложементу и сдернул ткань. Устрашающие обломки Ирта срослись, приобрели отдаленно знакомую форму изоморфа. Их цвет налился краснотой, кое-где попадались вкрапления зеленого и фиолетового и даже фрагменты формы морского пехотинца. Быстро или медленно, но чудовище должно срастись и очнуться.
— Что это дерьмо!?
Людвиг, не вставая, инстинктивно отпрянул. Потом все-таки приподнялся над столом и, согнутый, готовый нападать или обороняться, всмотрелся.
— Знакомься, Ирт из Стен Флаа. Тот, кто держал меня в плену, — просто и без лишних эмоций пояснил Тим.
Навигатор провел пятерней по голому горлу. Беззащитному, над ободком для активации шлема.
— Проклятие! Какого дьявола он делает в авиетке?
— Не поверишь, но участвует в рейнджерской операции. Я здесь оказался из-за него и угрозы Орфорту.
Людвиг задумчиво опустился на сидение, посмотрел уязвимо и растеряно:
— Пока это не укладывается у меня в голове. Объясни.
Тим постарался быть кратким, не вдаваться в детали запутанных отношений с Иртом. Говорил о расследовании и интересах инсектоидов в экспедиции, которые они подали под соусом помощи Орфорту. Сказал, что согласился в этом участвовать, желая вернуться, проститься с погибшими. И…, возможно, понять, что случилось с пропавшей командой.
— Честно говоря, я не надеялся никого найти. Усвоил, что обмен пленными изоморфов явно не интересует. Тех, кто спустился со мной, они просто разорвали.
— Не удивительно, этим спектаклем мы оскорбили их богов. Они посчитали виновными и тех, кто остался в корабле и не принимал прямого участия в постановке.
— Все верно, это моя вина, ты предупреждал, я помню.
— Предупреждал только о трудностях обратного полета. Про проект я мало тогда что понимал. А сейчас, после всего, что узнал об изоморфах, думаю, что ничего более опасного мы и выдумать не могли.
— Как ты выжил? И есть ли другие?
— Других нет. Только я. Даже про себя не уверен, — выразительно хмыкнул он. — Не исключаю, что ты и эта авиетка — мои предсмертные видения. Уж больно безумно звучит твоя история, адмирал. Может, мое подсознание так выкаблучивается? Брел я без всякой надежды по заледеневшей заднице Орфорта, и вдруг раз, и ты приземляешься прямо перед моим носом. Во всеоружии. С кораблем на орбите. С крейсером, который может увезти домой. Так не бывает. Либо предсмертный бред, либо и меня накрыла трансформация, в которую верят изоморфы. Только эти твари ждут ее в горах, а меня оприходовало на полдороги. Но смысл видения один — мы все отправились в объятия богов. Неужели ты и есть мой бог, адмирал?
— Не бог и даже не адмирал. Уже приходи в себя, штурман.
— Бог, который загубил всех нас. А меня решил-таки забрать на небо.
Откинувшись на послушную, упругую спинку, Людвиг захохотал безумно и заразительно. Вытирая сухие, зло сверкающие глаза. Тим не удержался и прыснул, хоть в пору рвать на себе волосы.
Когда терять особо нечего, шутки судьбы заходят особенно остро.
— Людвиг!
Придя в себя, Тим схватил товарища за руку. Сжатая в кулак, она была совершенно ледяной. Почему штурмана так внезапно бросило в истерику? Ведь внимательно слушал, смотрел осознанно, хмурил рыжеватые брови.
— Нет, правда, Граув, почему я? Буду водить по
