– Это же… – Она узнала его тоже – Девенторское удостоверение личности. Его многократно показывали в новостях, когда несколько лет назад развелись десятки лже-Девенторов, которых быстро, впрочем, приструнили настоящие. – Вы…
– Девентор, да.
Наверное, он сделал это – явил в зрачках двойное кольцо, потому что сидящая за столом дама побледнела, вжалась в спинку кресла. Теперь я видела то же, что и она – темное колыхание воздуха вокруг фигуры Крейдена. Спасибо хоть «эха» в голосе не прозвучало.
– Я… – ей не хватало воздуха, – я все… сделаю.
– Отлично. – Колыхание тьмы вокруг Крейдена пропало, остальные признаки тоже – теперь он выглядел человеком. – Мне не придется проверять ваши грехи, ведь так?
– Нет…
Мне стало смешно. Потому что он издевался, играл на чужих нервах, и заикаться теперь это женщине – чьей-то знакомой, чьей-то матери – еще неделю.
– Ваш паспорт, девушка…
На меня она даже не смотрела, очевидно, боялась предположить, какая такая «дура» могла добровольно подписаться на подобный брак.
Тряслась в руках ручка, пока тетка вносила в толстый журнал наши имена и фамилии, пока ждала наши подписи, пока распечатывался бланк с вензелями, по которому секундой позже грохнула государственная печать.
Конечно, Форсу не была важна эта бумажка, но он знал, что вся процедура нужна мне. Мы, женщины, зависимы от формальностей, любим их – особенно эту. А может, она была нужна ему тоже – я спрошу когда-нибудь…
– Все… законно, не сомневайтесь. – Ее было даже жаль, все еще белую как снег. – Я все внесу в реестр, все как положено.
– Конечно. – Прохладно-вежливый Крейден. – И вы ведь никому не скажете о том, кого именно сегодня расписывали?
– Нет-нет…
– Чтобы мне не пришлось возвращаться?
– Никто… Никогда… не узнает.
Я верила ей. Ей было проще забыть, вырезать себе язык, чем сболтнуть кому-нибудь лишнее. Грехи – оно такое дело…
– Хорошо.
Крей принял из чужих рук сертификат – плотный, красивый, донельзя официальный.
– Поздравляю.
Не знаю, какими усилиями далось ей это слово, но произнося его, она впервые посмотрела на меня, ожидая увидеть не то испуг в моем взгляде, не то немой крик о помощи. Но увидела там тонну любви – не к ней, конечно, к тому, кто стоял рядом. Ей никогда не понять «зачем» и «почему», она до конца своих дней будет гадать, а возможно ли такое, что она сама чего-то не знает, что они – Девенторы – другие…
– Спасибо, – я улыбнулась ей. Форс не ответил.
Пусть возвращается к своему контейнеру с едой, если все еще сможет есть. Пусть запирается теперь на замок.
Уже возле прозрачной шторы, укрывающей высокое окно второго этажа, его поцелуй был мягким, настолько нежным, каким никогда не бывал прежде. И в то же время ласково клеймящим. Насколько может «клеймить» мужчина, знающий, что он «за тебя» и «для тебя» до конца, что он сам будет носить на руках, что обрубит руки всем, кто попытается причинить тебе боль.
– Ты теперь моя, Вилора.
Вот так просто.
Как будто раньше было иначе. Как будто когда-либо вообще было иначе – теперь я это поняла. Поняла, почему отец похлопал его по руке, как настоящего зятя, как члена семьи – потому что отдал меня правильному мужчине.
– А ты мой.
С клычками. Со своей красивой улыбкой, со сводящей с ума фигурой, со способностями, разгадывать которые я, возможно, буду еще не один год.
– Всегда. – Он чувствовал то же самое.
– И настырный ты очень.
– Настойчивый.
Ох уж эти губы.
– Свое не упускаешь точно…
– Никогда.
Его рука извлекла на свет коробочку – бархатную, черную.
– Показать тебе кольца, которые тебе понравятся?
Я смеялась, уткнувшись ему в плечо.
(RHODES – Turning Back Around)
И снова неслась машина. Неслась резво, легко вписывалась в сложные повороты, а у меня от скорости и той непринужденности, с которой ей управлял Крей, поджимался низ живота.
Мой мужчина. Самый лучший, самый надежный, самый красивый…
И да, он угадал с кольцами – они казались обманчиво-простыми. Серебристыми (сплав, однако, остался мне неизвестен), без камней и высокопарных слов, но с красивыми кубическими узорами. Дерзкие, стильные – шире для «него», уже для «неё». Кольца нашей команды с уникальными знаками, и любовалась я ими уже не первый десяток минут. Мне подобное обручальное кольцо, как ни странно, добавляло женственности, Форсу мужественности. Хотя куда ему больше.
И я растекалась на сиденье счастливой кляксой – приключение началось. Наше совместное приключение длиною в жизнь.
Едва мы покинули ОРГС, он спросил: «Чего ты хочешь?»
И я ответила – хочу прожить тот день, который у меня однажды украли. День с тобой в постели, который будет прерываться лишь на вкусную еду, охлажденное шампанское, ванну. Или кино, которое мы будем смотреть, обнявшись, если вдруг выдохнемся от бесконечных ласк.
Анализ в серых глазах завершился быстро, и Крей просто ответил: «Знаю подходящее место».
Теперь летела в неизвестном направлении машина.
И спустя сорок минут она остановилась в лесной зоне у красивого кованого забора.
– Отель «Форентвуд»?!
– Он самый.
Баснословно дорогой курорт обманчиво-простого вида – деревянные домики, стоящие в чаще на таком удалении друг от друга, что за час соседей не найти. Потрясающие виды панорамных окон, экологичные материалы, собственная титулованная критиками кухня.
– Всегда хотел сюда приехать… Не было подходящей компании.
А я о нем даже не мечтала. Такие места, как это, сначала позволяют себе в голове, потом уже на практике, и от количества денег это не зависит.
– Здесь же джакузи у окна с видом на лес!
– Точно.
– И шампанское в серебристых ведерках.
– Да.
И официанты, которые умеют не наводить шлейф от своего присутствия – просто появляются, когда нужны, и моментально испаряются в правильный момент. А уж о местных ресторанных блюдах складывали легенды.
– Нам лучший домик, – сообщил Крей портье, опрятному молодому парню.
– На сутки?
– Мы пробудем в нем столько, сколько захотим.
– Понял вас.
И нам выдали две карточки-ключа.
– Вас проводят…
Внутри было шикарно.
В «Форентвуде» мечта оказаться в чаще, но со всеми удобствами, превращалась в реальность. Кровать – аэродром; мягкие пуфы, изумрудные шторы и потрясающий вид снаружи. Теплые полы в ванной, запах дерева, собственная мини-сауна, отдельный бар, кнопка вызова персонала «24/7».
