ничего, кроме тьмы. Ты сама сделала это с собой.
— Я кое-что помню… Я помню, что смотрела, как умирает моя мать. Её глаза были наполнены твоими тенями, — и всё же Урсула не могла прочувствовать это воспоминание… до тех пор, пока внезапно не обнаружила себя снова в Маунт-Асидейл.
Это был пол зала короля Мидака, и её взгляд упал на королевский стол. Король Мидак сидел на одном конце стола, рядом с королевой и Кестером.
Но внимание Урсулы привлекла женщина рядом с королевой, чьи каштановые волосы ниспадали на пурпурное бархатное платье. Ярко-голубые глаза, сердцевидное лицо — женщина, которая когда-то гладила её по спине ночью, когда ей снились кошмары о драконах. Женщина, которая пекла её любимый хлеб в выходные дни, которая терпеливо учила её владеть мечом. Женщина, которая перед сном сажала Урсулу к себе на колени и читала ей истории о далёких странах. «Моя мама». Урсуле захотелось подбежать к ней, попросить не уходить.
Она знала, что последует дальше, и чувство предательства пронзило её рёбра, как дюжина стрел.
Урсула смотрела, как её мать выхватила нож для стейка и вонзила его в сердце королевы. Из её груди хлынула кровь.
«Почему ты решила бросить меня?» Они вместе служили в королевской гвардии. Урсула гордилась своей униформой… пурпурной с золотом. Она была гордым солдатом, как и её дед. Её мать разрывала её мир на части.
Женщина, которая расчёсывала ей волосы, которая утирала её слёзы, когда другие дети называли её безотцовщиной.
Когда-то мать была для неё целым миром.
Время, казалось, замедлилось, и горе обрушилось на Урсулу. Её мама бросилась на короля, но Кестер уже потянулся за своим клинком. На один кратчайший миг мать Урсулы повернулась к адскому гончему, и её глаза были черны, как бездна Никсобаса. Разум Урсулы закричал.
Затем всё снова ускорилось. Баэл перепрыгнул через стол. Сидевший напротив него Кестер обнажил свой меч. Оттолкнув короля в сторону, Кестер вонзил свой клинок в живот её матери.
Мир снова погрузился во тьму.
— Каково это было? — спросил Никсобас. — Теперь ты понимаешь, почему ты избавилась от своих воспоминаний.
— Она бросила меня, — сказала Урсула. — Она предала меня, и я стыдилась её. Но я не могу здесь оставаться, — горе грозило поглотить её целиком, но она смогла это вынести. Сейчас ей не нужна была бездна.
Задыхаясь, Урсула снова вырвалась из теней Никсобаса, и в её глазах снова засиял свет. Напротив неё лежал ошеломлённый Абракс, чьи глаза были заполнены тенями. Всё ещё затерянный в бездне.
Те эмоции из её воспоминаний — стыд, чистая печаль — до сих пор разрывали её разум на части, угрожая свести с ума. «Моя мать когда-то была моим миром… и она бросила меня».
Урсула зарычала, поднимая Экскалибур с мраморного пола. Она взмахнула им один раз, ударяя прямо по шее Абракса. Кровь растеклась по полу, и его тело рухнуло на мрамор.
— Прости, папа, — прошептала она. — Но он должен был погибнуть.
Когда она подняла глаза на Никсобаса, то обнаружила, что он снова потерялся в бездне. Она скользнула кончиками пальцев под воротник своей рубашки, обнаружив гладкую кожу.
Метка Эмеразель исчезла.
Глава 46
Урсула сидела за обеденным столом в своей старой квартире. Напротив неё Сера потягивала вино из бокала, не сводя глаз с Люциуса.
Люстра заливала их всех тёплым светом, и Урсула расслабилась в своём кресле. Стоявшая рядом с ней Зи вертела в руках бокал с шампанским, восхищаясь розовым бутоном цветка на дне.
— Давайте не будем уезжать из Нью-Йорка в ближайшее время, хорошо? Я на всю жизнь наелась грибного рагу и отвратительной тюремной еды. И что ещё более важно, люди уже восстановили мой любимый тайский ресторанчик.
С тех пор как драконы уничтожили половину Нью-Йорка, люди уже отстраивали город, восстанавливая свою жизнь по кусочкам, по одному зданию за раз.
Стоявший рядом с Зи Кестер провёл пальцем по краю своего бокала, встретившись взглядом с Урсулой.
— Ты ведь понимаешь, что, поскольку больше не работаешь на Эмеразель, ты не сможешь сохранить эту квартиру, верно? Ты вычеркнута из штата персонала, дорогая. Больше никакого золота для тебя.
Урсула нахмурилась.
— Но ты можешь оставить это жильё себе, верно? Может быть, я смогу просто… снять у тебя квартиру в субаренду. Только без денежной оплаты, потому что денег у меня не будет.
Кестер выгнул бровь.
— Я полагаю, для бывшей адской гончей и полубога ночи существует не так уж много работы, да?
Урсула пожала плечами.
— Я не думаю, что есть какие-либо агентства по трудоустройству полубогов.
Люциус откинулся на спинку стула, запустив пальцы в свои рыжие волосы.
— Расскажи мне ещё раз, как ты освободилась от уз Эмеразель.
Урсула сделала глоток своего «Шатонеф-дю-Пап», перекатывая его на языке.
— Никсобас сделал это за меня. Похоже, всё это время он хотел, чтобы я проявила себя, прежде чем он захочет вмешаться. Он хотел испытать мой характер в битвах при Лакус Мортис, и ему нужно было увидеть, готова ли я принять свои собственные воспоминания или же моё место в бездне вместе с ним.
Сера моргнула, и её серебристые глаза раскрылись шире.
— Он не сердится из-за того, что ты убила его сына?
Урсула почти почувствовала укол вины. Она казнила своего собственного брата прямо на глазах у их отца.
Почти почувствовала себя виноватой… но не совсем.
— Если бы Абракс остался в живых, то в какой-то момент нашёл бы способ убить своего отца, — сказала Урсула. — В любом случае, Никсобас потерян в бездне. Ему необязательно было что-либо чувствовать.
С тех пор как она убила своего брата, Никсобас стал ещё более отчуждённым, чем когда-либо.
Она понимала. Он убегал. «Отец и дочь, одного поля ягоды».
Сера склонила голову набок.
— Как ты думаешь, Никсобас вообще знает, что онейрои были освобождены в Царстве Теней, и что некоторые из нас сейчас заседают в совете лордов?
— Нет, — сказала Урсула. — Я не думаю, что он выйдет из бездны в ближайшее время.
— Баэл теперь Меч Никсобаса, — сказал Кестер. — Разве он не должен быть в Царстве Теней? И ты с ним, если ты его будущая невеста?
Урсула покачала головой.
— Если мне есть что сказать по этому поводу, мы просто закончим перестройку в Царстве Теней, а затем уйдём. Чем дольше мы там пробудем, тем больше времени останется у какого-нибудь другого лорда, чтобы решить, что настала его очередь быть Мечом, и тогда мне придётся убить ещё больше людей. И, конечно, может, я и полубог…
— Ты и дальше будешь упоминать об
