будем потом, когда он начнёт курить и образно выражаться! И когда Верочка имя ему выбирать начнёт!
Симонова подняла голову и уставилась на Леонида Анатольевича. Потом легко стукнула его кулаком по плечу и вдруг замерла. Мама... папа... Татка впервые назвала их сегодня именно так! Не мама Вера и папа Лёня, а мама и папа! Просто мама! Вера Андреевна вскинула взгляд на мужа и увидела его глаза, в которых наряду с нежностью сияла такая радость, что никакие слова были не нужны.
– А Паше вы уже сообщили?
Таня оторвала голову от мужского плеча и коротко мотнула головой:
– Я сама ещё не могу поверить. А ведь он несколько дней назад говорил мне именно об этом! А я... Ой, его же родителям тоже надо позвонить!
Вера Андреевна откинулась на спинку дивана и счастливо улыбнулась – теперь к Диме, Любочке и Леночке присоединится ещё один внук. Или внучка. Какая разница! Лишь бы родился здоровым! А имя придётся выбирать, тут Лёня был прав!
***
Таня поёрзала на шезлонге, поддерживая ладошкой округлившийся живот и поправляя тёмные очки, защищающие её от августовского солнца. Ой, как жратеньки хочется! Не есть, не «ам-ам», как Любочка говорит, а именно жратеньки. И Паша куда-то запропастился! Как ушёл за бутербродами, так и пропал! Опять, наверное, с Костей пациенток обсуждают. Явится, самого сожру! Рано или поздно у любой женщины наступает период, когда она начинает понимать самку богомола, а у беременной женщины такое бывает несколько раз на дню.
– Судя по твоим сжатым губам, меня ждёт казнь, причём жестокая и с последствиями, – раздался голос мужа. Татка открыла рот, но тут ощутила аромат копчённой рыбы, и все заготовленные слова вылетели из головы.
– Слушай, Тат. – Рядом с мужем появился Казанцев и с улыбкой уставился на спешно жующую сестру. – Ты всё лето ешь как мужик. По моим расчётам, ты должна весит больше ста килограмм, а ты стройная как бездомная собака. А в чём твой секрет?
– А ты умеешь делать комплименты. – Таня облизала палец и строго посмотрела на брата. – Что я могу тебе сказать? Никаких секретов, просто высокий уровень метаболизма, интенсивная работа нейронов, постоянные выбросы адреналина в кровь, ну и, разумеется, ускоренный цикл Кребса.
– Ведьма?
– Ведьма, – тут же согласно кивнула Таня и улыбнулась. – А где Иринка?
– Леночку кормит, выгнала нас с Пашкой, сказала, чтобы мы тебе нервы мотали.
– Тю, у меня их километров семьдесят, вам мотать – не перемотать.
– Ты как себя чувствуешь? – Костя сел рядом и приложил ладонь к животу – малыш сразу же зашевелился и ударил дядю пяточкой. – Как мама Вера говорит: «Серёжка часто бьёт Таню в живот руками и ногой, но Таня любит и прощает ему всё и с нетерпением ждёт его рождения». Налопалась? Пошли ближе к столу, там уже почти всё готово. Спасибо Виктору Ивановичу, всё-таки полуюбилей внука отмечать где-то в душном городе было бы фигово, а вот их база отдыха – то что надо! Ты на речку пойдёшь? – обратился он к Павлу, помогающему Татке подняться на ноги. – Может, сходим все вместе? Иринка сегодня с утра ныла, что хочет хоть разочек окунуться. О, мама уже зовёт!
Они быстро направились по усыпанной гравием дорожке к весёлой компании родных и друзей. За последние несколько лет родственные связи их теперь уже большой семьи так переплелись, что дети и внуки считались уже общими.
– Не кричи на меня, а то заболеешь! – раздался грозный голос Лилии Анатольевны.
– Чем? – с недоумением спросил её брат генерал Телегин.
– Сотрясением мозга и переломом челюсти! – тут же отрезала Телегина и фыркнула, поймав румяный персик.
– Лиля-я-я, – протянула Вера Андреевна и улыбнулась, вытирая овощное пюре с щёчек маленькой Любочки.
– А чё Лиля? Чё сразу Лиля-то? – Телегина оглянулась вокруг, ища взглядом виновника торжества пятилетнего Димку. – Я вообще по натуре очень добрая, нежная, ласковая, трогательная, меня растрогать до глубины души ничего не стоит. – Внезапно она замолчала, услыхав сдавленный смешок Иринки, и неожиданно для всех закончила: – Казанцев, ёпта, ты что с овощами делаешь?
Все находившиеся на террасе громко рассмеялись, а Вера Андреевна аккуратно усадила внучку в детское кресло и тихо заметила:
– У тебя от нежности до этой твоей «ёпты» полшага!
– Вот что есть, то есть, – согласно кивнула Лилия Анатольевна и подмигнула невестке. – Должна быть в женщине какая-то загадинка. Скажи, Петров?
– Конечно, Васечкин! – ответили окружающие кусты голосом Димы Казанцева.
– О! Наш человек! – Телегина кратко чмокнула в щёку подошедшего мужа и пальцем указала на стол, где по её мнению должно было стоять блюдо с овощами. – Мы с Димулькой смотрели старые детские фильмы. Очень, знаете ли, его поразили те самые Петров и Васечкин.
– Осталось ещё научить его «Отлично, Григорий! Нормально, Константин!», – тут же ответил Виктор Иванович Акони, размахивая пластиковым веером над ароматным шашлыком.
– Ой, Вить, за мной-то не заржавеет, но только Димульке трудно даётся имя отца. Скажи, Костюмыч?
– Баба Лиля, папа сердиться будет, – всё так же спокойно забубнили густые кусты и вдруг громко заорали: – Ура! Поймал!
С этими словами из густых зарослей показалась испачканная мальчишечья рожица, а следом за ней и рука с зажатой в ней юркой ящеркой.
– Мама! Пап! – Дима чихнул и с улыбкой показал родителям свою добычу. Иринка показала сыну большой палец, Константин развёл руки в стороны и гордо кивнул, после чего маленький охотник разжал пальцы, выпуская разноцветную красавицу на волю.
– А чего это он чихать опять начал? – Вторая бабушка Мария Владимировна оторвалась от сервировки стола и посмотрела на дочь.
– Аллергия, – коротко ответила Ира и с сожалением пожала плечами. – В городе ещё ничего, а как попадаем куда-то рядом с цветущими растениями, начинает чихать.
– Аллергия такая несправедливая вещь! – Тихо проговорила Вера Андреевна, снимая слюнявчик с Любочки. – Ведь чаще всего она возникает на что-то клёвое: на фрукты, цветы или животных. Почему нет аллергии на мудаков, а? Идёт тебе навстречу человек, а ты чихаешь так, что слюни разлетаются по всей улице, и сразу понятно, что тебе навстречу идёт какая-то мразь.
– Мама! – Татка стрельнула глазами в сторону дочери, но перехватила удивлённый взгляд отца, который, судя
