но это надуманная история!»
Марина презирала феминисток, которых становилось всё больше, их уже не устраивало быть равными с мужчинами, они провозглашали своё превосходство. «Кидают лозунги – потом рыдают в подушку от одиночества и ненужности». Ей не стыдно зависеть от сильного мужчины. Глупо и непредусмотрительно менять что-либо в устройстве жизни. Всё давным-давно придумано.
Утром они проснулись в час дня, по-новому близкие и по-новому далёкие. Пока Фёдор намывался в душе, позвонила Лиде. Та испуганным голосом:
– Ты где, Мариночка? Прихожу – тебя нет. Игорь опять звонил! Соврала… Сказала спишь… Ох, не нравится мне всё это… Приезжай побыстрее, от беды подальше. Ещё раз позвонит – что говорить?.. Хоть к телефону не подходи! Не умею я врать…
– Не причитай! Буду скоро!
Она не заметила, как Фёдор вышел из ванной, он стоял в гостиной у окна спиной к ней и всё слышал.
– Тебе надо уходить? Давай. Не мучь себя. Будет возможность – возвращайся. Я до одиннадцати вечера в Питере.
– Я вернусь! Съезжу и сразу назад!
Долго стояли у дверей, целовались, как сумасшедшие, – ещё чуть-чуть, и она пошлёт всё к чёрту и останется. Фёдор вызвал такси и на прощание короткое: «Буду ждать».
Домой забежала, проскочила мимо Лиды и сразу сонным голосом звонить Игорю, будто только-только глаза открыла.
– Ты что панику устроил?! Лида-а-а-а, скажи…
Лида голос подаёт, типа здесь, рядом.
– Ничего я не устроил! Звоню-звоню! Не подходишь! Неужели трудно ответить? Я что, когда-нибудь против был, что ты с девочками встречаешься? Болтайся, сколько хочешь, только к телефону подходи!
Лида стоит, глазами хлопает, Марина молчит. Игорь разозлился и трубку бросил. Она перезванивать не стала, отойдёт. В душ по-быстрому, стрелки нарисовать и в гардеробную, переодеться.
«Из-за этого спектакля пришлось домой ехать! Очень перед Лидой стыдно. Без её воли в соучастницы определила. Непорядочно. Как ей, бедной, Игорю в глаза смотреть с её-то совестливостью»!
– Лида, машину вызови. Прямо на сейчас.
– А Мишка где?
– Нигде! Вызывай, говорю!
Лида заказ делает, на неё испуганно смотрит.
Марина готова, стоит, не знает, что дальше делать. Пошла на кухню, присела, помалкивает, рядом Лида пристроилась. Так все пятнадцать минут и промолчали.
– Ты хоть придёшь сегодня? Или как?
– Конечно, приду! Куда я денусь! Ты не переживай, я отвечу, если Игорь позвонит. Сама знаю, что неправильно это! Не смотри так! Со всеми случается.
Села в машину, Фёдору звонит, он сразу трубку взял, обрадовался.
– Дуй сразу ко мне в номер! Соскучился очень. Как дверь за тобой закрыл, так с ума схожу. Не понимаю, что на меня нашло. Если так дело пойдёт, пропаду! Вот ты свалилась на мою голову. Кто бы мог подумать, что, оказывается, я умею скучать.
Они покинули гостиничный номер отеля «Астория» ровно в одиннадцать вечера. Пока Фёдор рассчитывался, она стояла чуть в сторонке и наблюдала за ним и вертлявой высокой девицей с ресепшен, которая недвусмысленно давала понять, что давно его приметила и в следующий раз не прочь познакомиться поближе. Марине захотелось подойти, схватить Фёдора за руку и показать этой наглой тёлке, что он далеко не один.
– Что у тебя такое лицо? – улыбнулся Фёдор.
– Она тебя клеила!
– Ревнуешь, глупая?.. – он схватил её в охапку. – Мне слишком сейчас хорошо, чтобы обращать внимание на кого-нибудь ещё. Машина стоит. Я сначала завезу тебя.
– Нет, сначала тебя на вокзал. Мне так легче будет.
– Ну что ты нос повесила? Я постараюсь скоро приехать. Он всю дорогу держал её за руку. На Невском проспекте попали в зелёный коридор и, почти не останавливаясь, доехали до Московского вокзала. Они вышли из машины. Водитель вытащил его дорожную сумку.
– Давай! Не люблю долгих прощаний.
Фёдор шёл к центральному входу вокзала своей неторопливой походкой. Она, не отрываясь, смотрела ему вслед и загадывала: обернётся или нет? Уже ничего было не разобрать: темно, и толпа прохожих, которых всегда немерено около Московского вокзала.
Фёдор не приезжал почти весь сентябрь. Пару раз по делам летал в Швейцарию, звал с собой, но у неё не было возможности, а у него не было возможности приехать в Питер. Звонил и писал в любую свободную минуту, порой их переписка длилась часами, особенно ночью. Обсуждали всякую ерунду, до смешного, и обязательно каждый разговор заканчивался тем, что он безумно скучает и хочет уткнуться в неё, дышать её запахом и просто заснуть рядом. Хоть их и разделяло расстояние, она постоянно ощущала его присутствие. Но так было гораздо безопасней, каждая встреча с ним забирала слишком много сил, и приходить в себя с каждым разом становилось труднее. В ней поселились два одинаковых по силе состояния: страх потерять Фёдора и страх разоблачения – и непонятно, что изводило больше.
Сашка пошёл в школу, начало учебного года всегда связано с суетой, и это отвлекало. Она стала больше бывать дома и даже начала готовить. Одним воскресным днём пригласила всю родню на обед. В кои веки приехали отец с матерью, Артём с женой и с девочками и Светлана Николаевна – Степан Емельянович, как всегда, сослался на занятость.
Из подружек виделась только с Викой, и то всего несколько раз в кафе недалеко от дома, больше созванивалась со всеми. В самом конце сентября неожиданно прилетел Фёдор, без ночёвки, и у них было всего два часа. Фёдор нервничал, у него что-то не складывалось по работе, и ничего путного между ними не сложилось – посидели в ресторанчике и потом немного прошлись по золотому осеннему городу. Он не стал прежним, но и был совсем не таким, как в последний раз. У неё рушился мир, а он только через два дня из Москвы написал, чтобы ничего не брала в голову, всё, как и прежде, и даже лучше.
В начале октября Любка неожиданно пригласила её, Вику и Леру к себе в дом на юг Франции. Вика сразу поставила вопрос ребром: если Люба возьмёт Оксанку, она не поедет. Марине было всё равно, и занимать чью-то сторону она не собиралась, но Вика была непреклонна, и Любке пришлось уступить. Против поездки Игорь не возражал, и Светлана Николаевна великодушно дала согласие на все пять дней переехать к ним в город, хоть Степан Емельянович и оставался на даче и так и не поддался уговорам съехать пораньше – Марина была уверена, от вредности и упёртости. Поделилась и с Фёдором, втайне надеясь, что он сможет к ней прилететь, и не ожидала, что он так обрадуется. Всё было решено: он обязательно прилетит,
