Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
— Благодарю.
Он внимательно посмотрел на нее. Улыбнулся и понимающе кивнул. Опустил взгляд в пол, вновь повернулся к ней.
— Вы тоже почувствовали, — констатировал Щербак.
— Да. Мне… здесь хорошо.
— Мне тоже. Знаете, что это за фреска?
Она качнула головой.
— Одна из самых древних. Приблизительно XII века. «Ангел, сворачивающий небо». Художник неизвестен. Сюжет апокалиптический. В Библии написано, что когда вострубит ангел, времени уже не будет, и небеса свернутся, как свиток книжный.
Он помолчал, потом добавил:
— Я увидел эту фреску случайно, но в нужный момент. Александр Мурашко привел нас сюда — показать работу реставраторов. Несколько месяцев назад в свиток свернулись мои небеса — умерла воспитавшая меня бабушка.
Мира медленно перевела взгляд на него. Он улыбнулся какой-то беззащитной, почти детской улыбкой, затем промолвил:
— Да. Именно поэтому я понимаю вас. Думаю, сейчас у вас такой же вид, как у меня был тогда — ваши небеса свернулись.
Мира не ответила, почувствовала, как слезы начали жечь ей глаза.
— Моя бабушка была балериной, я, кажется, уже говорил вам. Знаете, я в последнее время думал об этом. Видел Веру на сцене — она была прекрасна. Поразительная классичность движений. Моей бабушке она бы понравилась.
«Нет, — мысленно возразила Мира, — не была. Вера прекрасна и теперь».
Мирослава глубоко вдохнула, еще раз посмотрев на фреску, удивительным образом возвращавшую ей спокойствие. Ее небо еще не свернулось. И Верино тоже. Она найдет сестру, даже если для этого придется вернуться в яблоневый сад старого следователя и убедить его в том, что им обязательно надобно ехать в Одессу, чтобы найти Досковского и его неуловимую блондинку под вуалью. Тарас Адамович должен прислушаться к ней.
Злость и обида подступили к горлу комом. С чего бывший следователь решил, что именно сейчас следует искать Назимова? Неужели он в самом деле поверил сплетням завистниц о том, что офицер мог убить ее сестру из ревности? И почему Яков Менчиц на его стороне? Как давно он начал так слепо следовать всем, даже самым безумным приказам Тараса Адамовича? Неужели она ошиблась, придя к нему в тот, первый, раз?..
— Когда я смотрю на картины Александры Экстер, мне кажется… — Щербак умолк так же неожиданно, как и заговорил. Затем продолжил: Мне кажется, что я вот-вот постигну ее тайну, пойму… Они напоминают мне старинные фрески или иконы — такие же осколки нашего мира, такие же яркие цвета. Особенно эту фреску, хотя я не припомню ее картин на религиозную тематику. И все-таки… То, что она делает…
Давнее, почти забытое слово сорвалось с его уст, отразилось от пола и гулким эхом зазвенело под сводами.
— Грех, — обыденным, бесцветным голосом промолвил Олег Щербак.
Мира удивленно посмотрела на него.
— Почему?
— Не уверен, что вы поймете. Искусство — это нечто чистое, прекрасное. Превозносящее творца. Когда я смотрел, как танцуют балерины — бабушкины воспитанницы, я видел это величие и красоту. Пуанты поднимают балерину вверх, она, подобно ангелу, воспаряет над землей. Нижинская…
— Обновляет балет?
— Или искажает его. Экстер вдохновляет ее и так же извращает живопись. Это не настоящее искусство. Не от ангелов…
Из церкви Мира выходила задумчивой и умиротворенной. Ангел свернул в свиток ее тревоги.
А тем временем на другом конце города человек в военной форме сворачивал в свиток какую-то картину. Он завернул свиток в бумагу, подобно букету цветов, и вышел, хлопнув дверью.
XXVI Бронислава Нижинская С одной стороны, он понимал, что поступает жестоко. Однако жестокость и милосердие — слишком непостижимые вещи, нередко они оказываются под личиной друг друга. Чем больше об этом думать, тем запутанней все будет выглядеть. Ему же наоборот — необходимо все разложить по полочкам. Менчиц не до конца понимал суть расследования. Мира не знала нескольких важных деталей. Но это и к лучшему. Чуть позже они смогут ей все объяснить.
— Вы уверены, что она выслушает нас? — спросил Яков Менчиц. Выражение его лица трудно было назвать оптимистичным.
— Выслушает, — бросил через плечо Тарас Адамович, положив топор у огромной колоды, из которой торчало несколько обрубленных веток. Хозяин дома наклонился за сучками, разлетевшимися во все стороны.
Молодой следователь следил за его движениями, иногда наклонялся — подобрать щепки. Кажется, только неделю назад Мира приходила в этот сад в легеньком платьице, а сегодня Тарас Адамович заготавливает дрова для печи. Яков Менчиц отогнал тревожную мысль о том, что расследование длится уже не первый месяц.
— Яблоня? — спросил гость, кивнув в сторону щепок.
— Яблоня была бы неплохим вариантом, — согласился Тарас Адамович. — Тем более, что я не так давно обрезал старые ветки. Однако нет — яблони еще недостаточно просохли. Это осина.
Менчиц удивленно посмотрел на него.
— Что-то не так? — спросил хозяин дома.
Молодой следователь замялся. В родительском доме об осине сказывала бабка. Отец нередко записывал ее предания, просил говорить подробнее. Маленьким Яков страшился тех историй, однако слушал, даже если его выгоняли в сени. Бабка говорила, что на осине повесился Иуда, потому ее листья дрожат от Божьего проклятия. У дома осину никто не сажал, и прятаться от грозы под ней тоже нельзя — может попасть молния.
— Отец никогда не топил осиной, — наконец произнес Менчиц. — Говорил, что это плохое дерево.
Тарас Адамович опустил топор на полено, наклонился, поставил на колоду следующее.
— Дед говаривал, — сказал бывший следователь после того, как топор снова опустился на колоду, — что когда собираешься заночевать в лесу, нужно очертить вокруг себя круг осиновым колом — отгонит нечистого.
— Бабка сказывала, если повесить на осину убитую змею, то она оживет и укусит своего обидчика, — заметил гость.
Тарас Адамович отложил топор. Менчиц не изменил выражения лица, но что-то неуловимое, похожее на дружескую улыбку, промелькнуло.
— Дед говорил, в стены хлева нужно воткнуть ветки осины, дабы уберечь скотину от ведьм, — привел хозяин дома контраргумент.
Менчиц, взявшись за ручку металлической корзины с дровами, ответил:
— Бабка сказывала, нельзя сидеть в тени осины — заболеешь.
Тарас Адамович пожал плечами, заметив:
— Дед рассказывал: чтобы мертвец не встал из гроба, следует пробить ему грудь осиновым колом.
Менчиц удивленно поднял брови:
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
