— Мне очень стыдно за то, как я обошлась с тобой, Мира. — рваным шёпотом произнесла она, открывая глаза, наполненные горькими слезами. — Я пришла извиниться…
Застыв в изумлении, пыталась разглядеть в них истинный посыл, но ни ненависти, ни пренебрежения, ни злости я не обнаружила. Лишь какая-то серая непроглядность.
Что же тогда предназначалось мне? С чем она пришла? Кто надоумил? Руслан?
— Спасибо за извинения. — вытянула из себя вежливость. — Но немного поздновато, вам не кажется?
Где её носило все эти дни?
— Мне трудно далось решение прийти сюда и… объясниться. — засуетилась Александра Витальевна, чуя, что я намерена закончить нашу встречу. — Выслушай меня, пожалуйста, Мир… я не хочу расставаться врагами.
— Вы сами мне сказали убраться из вашей жизни, я это и делаю. — ожесточился мой голос.
— Я была не права! — слёзно прохрипела она и неожиданно вцепилась мне в руку, прося впустить её в дом.
— Перестаньте так делать! — вырвала свою ладонь и задрожала. — Вам это не подобает!
Ещё не хватало потом выслушивать от Руслана, что я довела его мать до истерики. У меня и в мыслях этого нет. Я просто хочу покоя.
— Ты всегда была чуткой и мягкосердечной, я в тебе это очень ценю. — опомнившись, женщина протёрла лицо ладонями и ненадолго опустила глаза в пол. — Пожалуйста, давай поговорим.
— Вы от чьего лица пришли говорить? Феди или Руслана? — уточнила я, признавая внутри поражение.
Так и так впущу. Хотя бы в память о том, как тепло она относилась ко мне в прошлом.
— От своего. — с надеждой взглянула мне в глаза.
— Проходите. — уступила ей дорогу и закрыла дверь.
— Ты уже собираешься? — без обвинений спросила она, заметив разбросанные вещи и пустые коробки.
— Да. — пройдя в гостиную, я села на диван и пригласила свекровь присоединиться.
— Я так не думаю… — изрекла она после недолгого молчания. — Не виню тебя во всём случившемся.
— А кого вините? — насторожилась я, боясь, что она выберет крайним Руслана.
— Себя. — глухо прошептала она. — За то, что не сумела стать хорошей матерью… обоим сыновьям.
— Они оба вас очень любят. — не согласилась я и женщина, замотав головой, зажала себе рот, чтобы сдержать рвущийся наружу всхлип.
Как бы я ни была на неё обижена, сердце сжалось от того, насколько сильно она себя съедает. Не готова я была к такому проявлению чувств.
— Я наделала много ошибок и очень виновата. — скомканно продолжила она, теребя на коленях свои руки. — Очень виновата перед ними.
— Вы знали, что у нас возник любовный треугольник? — помрачнела я, не понимая образ её мыслей.
— Нет. — сглотнула она. — Были какие-то подозрения в поведении Руслана… и в его поспешном отъезде прямо перед свадьбой, но всё улетучилось, когда вы с Федей поженились, а Руслан поразительно обновился.
— Обновился?
— Я так думала. Он и его дядя представили всё так, что тот предложил Руслану работу, но выезжать нужно было сразу и мой сын принял приглашение Артёма, поэтому уехал так быстро… — окинув меня красноречивым взглядом, испустила вздох. — А дело было в тебе.
— Он сам так захотел.
— Да, он рассказал. — кивнула она. — Мы вчера с ним долго разговаривали… Он тебя правда очень любит, Мира. У него даже голос меняется, когда он говорит о тебе…
— Что он вам рассказал? — осторожно поинтересовалась я, надеясь, что Руслан не сболтнул лишнего про моего папу.
— Всё. — извиняющимся тоном. — Как был одержим тобой, как напоил Федю, чтобы остаться с тобой наедине, как вы полюбили друг друга и ты пришла к нему перед свадьбой, а он ради брата наговорил тебе дерзостей и бросил… он всё рассказал.
Видимо, не всё. Сдержал слово и правду не раскрыл. Пусть это кажется странным и нелепым, но я не хочу, чтобы обвиняли во всём папу. Чтобы вспоминали его плохим словом, чтобы очернили злыми языками. Никому из них не понять, что творилось с ним, когда он умирал в страхе за меня, когда винил себя в том, что оставлял меня совсем одну. Он угасал с каждым днём, еле дышал, еле двигался, но продолжал умоляюще смотреть… показывал на Федю.
Хоть кто-нибудь, но чтобы не одна.
Им не понять.
Я просто сделала. И до конца дней буду любить папу за то, что он оберегал меня до самого последнего вздоха.
И вспоминать буду только с теплотой.
С трудом не показывая облегчение, собиралась с мыслями.
— Я долго думала и попыталась поставить себя на твоё место, Мир… — задрожали женские губы. — И мне так стыдно, что я тоже унизила тебя!! — разразившись рыданиями, Александра Витальевна протянула ко мне руку и положила на плечо. — Мне страшно даже представлять те испытания, что ты прошла с болезнью родного отца! И я бы тоже боялась… одной, без поддержки… хоть Федя и мой сын…, но как женщина я тебя прекрасно понимаю, я бы тоже держалась за него до последнего!
Почувствовав, как каждое её слово кромсает мне душу, я отвела глаза и глубоко вдохнула.
— Я тоже когда-то была ребёнком, Мир. — заботливо погладила меня по волосам. — И даже сейчас, будучи взрослым человеком, мне больно без родителей… я потеряла их не так давно, но мне страшно без них… муж и дети стали отрадой, которая отвлекает от тоски.
— Я правда хотела нам с Федей счастья. — покатилась по моей щеке слеза. — Я не из-за корыстных целей…
— Верю. — ласково прошептала она, вытирая мне капельки под глазами, хотя у самой тушь дотекла уже до подбородка. — Я не злая, Мир… я просто не знаю, как жить с правдой, до которой сама и довела… не знаю, как исправлять.
- При чём здесь вы? — хлюпнула я носом.
— Из-за меня Руслан и Федя такие. Я не справилась, перегнула палку… хотела додать любви одному, а в итоге лишила другого. — прокашлявшись и посмотрев на меня в упор, сделала шокирующее признание. — Федя нам не родной сын. Мы с Димой его усыновили.
— Как это? — растерянно захлопала глазами.
— Руслан был ещё маленький. Возле моей работы в жилом доме случился страшный пожар, сгорели все… выжил только новорождённый ребёночек. Родители, даже бабушка с дедушкой погибли.
