У меня была четкая цель: обеспечить себе комфортное существование на ближайшие полгода, пока я не подыщу новую работу, не разведусь с женой, не налажу новый быт. И вот теперь выходило так, что я становлюсь ответственным за тех, с кем был вчера на равных. Я многому научился за этот год. Я стал настоящим офисным бульдогом. Ошибки «прежнего руководства» были для меня ясны как день. Мои коллеги были хорошими людьми, но «жестче контролировать» их у меня никогда не получится, равно как и выполнять с ними «стратегические цели и задачи». Их придется менять, если я действительно хочу чего-то добиться. Выгонять к чертовой матери и набирать молодых, двадцатипятилетних. Но я не хочу чего-то добиваться. Не хочу устраивать соковыжималку. Не так ли думал Загорецкий, когда отказывался от поста в мою пользу?
Потом были хилые аплодисменты в пенале. Поцелуй Захаровой, объятия Старостина. Все хотели куда-то сорваться и немедленно отметить «это дело». И Старостин сказал, что завтра нужно собрать всех «торгашей» и объявить им о моем новом назначении, а Захарова настаивала, что официальное объявление должен сделать сам Юсупов, и у них завязался спор, а из колонок компьютера Загорецкого заиграла «God Save the Queen», и я подошел к его столу, чтобы задать всего один вопрос: зачем? Но мой взгляд упал на коробку из-под компакт-диска, на которой был изображен лежащий навзничь человек с восковым лицом и сложенными на груди руками, а на диске значилось:
«THE SMITHS. The Queen Is Dead».
Все происходящее настолько диссонировало с моими чувствами, что я просто развернулся и вышел. Прочь от этих идиотских постов, хлопающих коллег, «торгашей», которым кто-то должен сделать официальное заявление, от мертвых и живых королев, от поцелуев. От всего.
Приехав домой, я тихо разделся, прошел в ванную, включил оба крана и уставился на себя в зеркало:
– Ты чего так рано? – увидел я в зеркале озабоченное лицо жены.
– Так вышло.
– А что с лицом? Тебя уволили? – Впервые за многие месяцы это была искренняя заинтересованность моими делами. Вероятно, из-за незаконченного ремонта.
– Нет, начальником сделали.
– Все шутишь, – скривилась она и исчезла из зеркала.
– К сожалению, это не шутка, – тихо произнес я.
– Мы на Новый год приглашены к Даевым, – донеслось из кухни. – Ты, надеюсь, еще не всю память прогулял?
Я схватил стоящий на раковине тюбик с гелем для бритья и швырнул его в кафельную стенку. Зеленая крышка отскочила и начала крутиться по стенкам ванны, как шар по бортам лузы. Раздалось едва слышное шипение. Этот год должен был закончиться через два дня. Наконец-то закончиться…
В тот момент я еще не знал, что завтра на столе у каждого менеджера будет лежать фирменный бланк компании «Республика Детства». И бланк будет кричать каждой загогулиной своего логотипа, каждой точкой в конце строки, каждым восклицательным знаком:
«…в 18:00 в Большом Зале состоится общее собрание коллектива “Республика Детства”, посвященное знаменательному событию – слиянию нашей компании с корпорацией “Крахт Тойз”. Мы расскажем вам о новых горизонтах, открывающихся перед всеми членами нашей команды в результате этой блестящей синергии. Господин Фрезер, вице-президент российского отделения “Крахт Тойз” расскажет о новой структуре, вступающей в действие с первого января, и вашей роли в ней. Господин Врубель, президент “Республики Детства” осветит некоторые моменты…»
Оказалось, что наша борьба не закончилась. Она только начиналась. И последние события, все эти подставы и интриги, не имели никакого смысла. Новая жизнь действительно наступит. Как обычно, она будет в корне отличаться от того, как ты ее себе представлял, но наступит непременно. И это будет уже совсем другая война…
– Группа из пяти подростков за полгода ограбила и убила десятерых учащихся своей школы! Нет, ну вы подумайте! Расстреливали и закапывали в лесу! – распалялся сидящий напротив меня парень в синем в тонкую полоску костюме – хозяин дома Вадим. И это они выдают за шокирующие новости!
– Это уже двадцатый случай в Подмосковье за последний год, – напомнила с телеэкрана ведущая.
– Вот именно! Двадцатый! – кивнул он.
– Этих маньяков нужно судить дважды, – зевая, добавила его супруга Катя, тридцатилетняя обладательница необъятной груди, свисающего живота и ярко-оранжевой кофты с разводами. «Это Александр Макуинн», – сказала она моей жене, поправляя кофту, когда мы стояли в прихожей. Что сделал этот Макуин, я так и не понял. То ли кофту, то ли грудь. – Дважды! Первый раз – за убийство, второй – за оскорбление телезрителей пошлостью поступка.
– Ну скажите, кого сейчас, в двадцать первом веке удивишь расстрелянными людьми? – Вадим развел руками и обвел присутствующих разочарованным взглядом. – Это так банально! Хочешь стать знаменитым, придумай что-то особенное. То, что сделает тебя stand apart from the mass! Бензопилой порежь, что ли! И подача, конечно, омерзительная. Наезд камеры не тот, свет неправильный, крупные планы всех размазали, как блины. Где фактура? Раньше так не работали…
– О да, милый, когда вы работали, на воздух взлетали павильоны метро! – расхохоталась Катя.
– Я бы не хотел подробностей, все-таки это еще закрытая информация, без срока давности, – резко посерьезнел Вадим.
Собравшиеся дружно закивали, соглашаясь, что, в общем, телевидение теперь не то, что раньше, и кто это продюсирует, и как бездарно снимают, и где берут таких ньюсмейкеров, и всякое такое, от чего даже салат «Оливье» на праздничном столе начал прокисать.
Кажется, ведущая это тоже понимала. Еще какое-то время она что-то чеканила трагическим голосом (милиция, слезы, преступники, сошедшие с ума родители, фотографии детей), затем, должно быть осознав затянутость сюжета, резко сменила тональность и энергично переключилась на тему удачного для российского спорта года.
– Нет, ну кто так «прокладывает», кто так «прокладывает»! – Вадим встал и картинно щелкнул пультом. – Градус надо менять плавно. Ты покажи крупно друзей убитых, испуганных восьмилетних детей, «нарежь» родителей, потом переходи к сюжету о раскрытии другого преступления доблестными ментами, и только после ментов давай триумф советского спорта. Дроздикова на вас нет! Ушли, ушли профи. Ладно, граждане, до поздравления президента двадцать минут, предлагаю выпить, а то сконцентрироваться не успеем.
Бокалы наполнились шампанским, все чокнулись, произнесли дежурные слова и приборы синхронно застучали по тарелкам, обозначая начало всеобщего веселья. Собравшиеся, семь пар, представители моего поколения, но разных степеней жизненного везения, пустились в традиционные для подобного застолья разговоры, из тех, что начинаются обсуждением серьезных вещей – улыбкой и отсутствующим лицом, а заканчиваются обменом глупыми, высосанными их пальца слухами, сообщаемыми доверительным шепотом.
Вадим Даев был продюсером самого успешного в этом году реалити-шоу «Реальный мессия». Актер, изображавший мессию, ходил по улицам Москвы, отбирая претендентов на роль апостолов, за которых потом телезрители голосовали с помощью эсэмсс или звонками. Таким образом в конце каждого месяца выбирался один апостол, которых к декабрю должно было стать двенадцать. При этом «Реальный мессия» претворял в жизнь чудеса Господни, тестируя жителей Москвы на веру в волшебство. Превращение воды в вино на армянской свадьбе, хождение по поверхности Чистых прудов, кормление пятью хлебами тысячи клерков и проч. – все эти чудеса обработаны цифровыми технологиями, с выверенными спецэффектами и постановочными трюками, перемежаемыми рекламными вставками и перечислением спонсоров. Шоу имело невероятную популярность, особенно среди офисных жителей, которых в основном и испытывали на веру. Те, кто не успевал посмотреть его по каким-то причинам дома, качали сериал из сети, обсуждали его на работе, в гостях, форумах и чатах. В общем, «Реальный мессия» был горячим трендом сезона.
