Он неожиданно схватил Милену на руки и потащил в воду, в которой они оказались в считанные секунды.
Царица завизжала. Душа от ужаса рванула к самой макушке. Однажды в далёком отроческом возрасте парень едва не утопил её, забавляясь. Ей чудом удалось выплыть…
Макс перехватил её иначе и резко окунулся вместе с нею по самое горло. Милена запаниковала, обхватила его руками за шею и стала карабкаться выше, словно на гору, словно пытаясь спастись от воды.
Макс тихо рассмеялся.
- Не смешно, - злилась Мили. – Тебе сколько лет? Отпусти меня. Верни на место. Что угодно.
Телохранитель нахмурился, распознав в голосе объекта неподдельную панику, и поспешил на берег.
- Прости, - произнёс он, когда поставил её на землю. Взял полотенце и укутал её в него со спины, так и не разжав руки. Оставшись стоять позади неё, крепко обнимая.
- Прости, - повторил он, дрожащей в его руках женщине. – Я не знал, что ты так боишься воды. Тому есть обоснования? – спросил он.
- Когда мне было пятнадцать, один парень так же как ты решил, что это смешно, или забавно – не знаю, - почему-то начала отвечать ему Милена. – До сих пор не могу понять, что смешного или весёлого в том, чтобы кого-то топить.
- Я не собирался топить, - тихо произнёс он, пытаясь оправдаться.
Золотарёва промолчала. Ещё минуту назад она была уверена в обратном. А сейчас ей было так тепло и надёжно в его руках. Она уже давно не испытывала ничего подобного. Настолько давно, что не могла с уверенностью сказать, а было ли это когда-нибудь. Или она лишь знала, как это должно быть? Влад точно её так никогда не обнимал – не было времени, не представилась возможность…
«А теперь и не представится», - с грустью подумала Мили, когда почувствовала лёгкий поцелуй тёплых волевых губ телохранителя на своей шее. А затем ещё один. И ещё.
- Что ты делаешь? – напряглась она.
- Пытаюсь искупить свою вину, - продолжил он, как ни в чём не бывало. – И помочь тебе расслабиться. И согреться. Отвлечься от неприятных воспоминаний.
- Не надо, - произнесла она.
- Почему? – удивил он её странным вопросом, и не подумав остановится.
- Макс, - твёрже произнесла она. – Макс, - повторила громче, чувствуя, как мужчина увлекается. Астахов замер. На доли секунды. А потом отпустил. Лишив её своего тепла. И защиты.
Милена поёжилась.
Что за глупые мысли?
- Есть будем? – холодно спросил Астахов, пытаясь вести себя как можно непринуждённее. Словно ничего особенного не произошло. Но она чувствовала оскорблённые нотки в его голосе и напряжение в теле.
- Сейчас, - отозвалась Царица, опускаясь на колени на подстилку и потянувшись за сумкой. Почему-то чувствуя себя виноватой. Что было ещё абсурднее. За что? За то, что отдала своё сердце другому и опять не тому?
Этой ночью она всё же плакала.
Возможно, причиной тому был эмоционально тяжёлый день. Или прошлое, показавшее свою зубастую пасть из давно забитых поглубже потаённых уголков, плюс наложившееся на него не менее приятное настоящее.
Она даже не могла с уверенностью сказать, почему именно плакала.
По Владу? От новой и одновременно ставшей едва ли не родной боли разбитого сердца, разрывающей грудную клетку?
Или оплакивала свою дурацкую судьбу? Глупые, рухнувшие надежды на счастье, которое оборвалось так неожиданно, не успев и начаться?
Или от горькой обиды? От того, что её просто отдали. От унижения? Чувства ненужности? Бессмысленности и бесцельности собственной жизни? Несправедливости?...
Милена не отреагировала, когда постель позади неё прогнулась под тяжестью сильного мужского тела. И когда он осторожно придвинулся ближе. И даже когда обнял, прижав к своей горячей надёжной груди.
Как ни странно, ей стало легче. Спокойнее.
Она не заметила, как уснула.
Глава 57. Месть
Когда Милена проснулась, рядом никого не было.
Можно было бы подумать, что целомудренно проведённая ночь с Астаховым в одной постели ей приснилась, но она слишком хорошо помнила его тепло. И крепкие объятия, которых ей так не хватало, казалось, целую жизнь.
Теперь же, с восходом солнца, пришло запоздалое чувство неловкости. И ненормальности произошедшего.
Милена поднялась и осторожно выглянула в смежную комнату. Диван был прибран. Постельное бельё лежало на краю по-армейски идеально сложенной стопочкой. Такой же порядок был и в шкафу, выделенном под вещи телохранителя. Даже носки его никогда не валялись по полу.
Не в пример Золотарёвой. В кого она такая удалась, было сложно сказать. И бабушка и мама были страшными педантами и прям хозяйками-хозяйками, у которых у каждой вещи было своё место, а в доме и во дворе, даже огороде – идеальный порядок. Сколько Милену ни приучали – ноль. Словно порядок и Мили были вещами несовместимыми.
Так же осторожно она заглянула на кухню, где явно кто-то находился.
- А, проснулась, - заметил её Макс, сняв с плиты сковороду и выкладывая яичницу на тарелку. – Составишь компанию? Я сейчас и тебе поджарю, пока ты приведёшь себя в порядок.
- Да, не надо, остынет, - произнесла она, отводя взгляд и краснея от вида голого торса телохранителя.
Ещё вчера его привычка ходить полуголым по квартире не имела для неё абсолютно никакого значения. Но это было до того, как они «провели вместе ночь». Теперь всё воспринималось иначе.
«И как это теперь разгребать?», - думала она, направляясь в ванную.
- Не проблема, - догнал её ответ Астахова, прежде чем она закрыла за собой дверь. Словно ответил и на её мысленный вопрос самой себе.
Он и вёл себя так, словно ничего не произошло.
«Возможно ли, чтобы они это просто проехали, будто и не было ничего?», – думала Милена, вставая под душ.
*
- Надо будет сейчас всё же съездить за мясом, - заговорил Макс, когда она вышла из душа, проходя на кухню, к столу. Неловко поправляя полотенце на груди, подтягивая его ближе к горлу.
Астахов словно не замечал всего этого.
- Мне необходим белок, - продолжал он. – Много белка, - уточнил, взяв вилку.
В дверь квартиры позвонили. Телохранитель преобразился. Это сложно было описать словами. Милена могла лишь потрясённо глазеть на то, как обычный сексуальный качок на её кухне, ведущий непринуждённый монолог, в одно мгновение превратился в нечто иное. Опасное. Холодное. Расчётливое.
- Ждёшь кого-то? – спросил он.
Золотарёва отрицательно махнула головой, наблюдая за тем, сколь бесшумными и плавными стали движения бывшего спецназовца. Он поднялся, взял со столешницы за спиной пистолет и беззвучно направился к входной двери. Выглянул в глазок, затем, перехватив удобнее оружие, прижался спиной к стене и спросил:
