— Инор Бариль, — неожиданно томно проворковала она, — неужели мы, как умные люди, не придем к компромиссу? Будущий Филипп Третий женится на Вивиане, и мы запланируем брак между кузенами. Таким образом у нас все будет под контролем.
— Какая потрясающая наглость, — восхитился Франциск.
— Интересное предложение, — ехидно заметил Фаро.
Пьер-Луи громко сглотнул, напоминая сейчас кролика перед удавом, роль которого с успехом исполняла леди Альвендуа. Да уж, будущему правителю нельзя пасовать перед своими подданными, пусть даже нарисованные ими перспективы его неимоверно пугают. Меня они тоже пугали: мало того, что мне усиленно впихивают Антуана, так еще и собираются устраивать брак моего ребенка с ребенком Вивианы. Приснись такой кошмар ночью — проснешься в холодном поту. Если вообще проснешься.
— Браки между кузенами нежелательны, — твердо сказала я. — И потом, я не собираюсь выходить замуж за Антуана.
— Николь, как ты можешь так говорить? — рявкнула леди Альвендуа. — Мое предложение решает все возникшие проблемы и устраивает здесь абсолютно всех. К чему тебе упрямиться?
— Меня оно не устраивает, леди, — заметил Шарль.
— Вас, инор, вообще не спрашивают, — отрезала она. — Вы из себя ничего не представляете. Так, мелкий камешек, попавший в туфлю. Сейчас мы вам вытряхнем и пойдем дальше. В самом деле, — внезапно оживилась она, — не выставить ли нам Буле из кабинета и не продолжить ли без него? Поднимаемые вопросы слишком важны, чтобы их обсуждать при ком попало.
— Меня ваше предложение тоже не устраивает, леди Альвендуа, — неприязненно процедил дедушка, — и если это все, что вы можете сказать, возможно, будет лучше, если уйдете вы, а не инор Буле.
У леди Альвендуа явно было что сказать: кончик ее носа аж покраснел от удерживаемых эмоций. Но она сочла, что сейчас лучше не орать, а апеллировать к главе Совета.
— Инор Фаро, — почти угрожающе выдавила она, — скажите что-нибудь. У вас обязательства.
— Подкрепленные только устной договоренностью, — заметил тот.
Альвендуа переглянулись.
— Если дело только в этом, — несколько нервно бросил Антуан, — то мы можем составить договор по всем правилам, скрепленный магической клятвой.
— Интересное предложение, — кивнул Фаро. — Прямо сейчас?
Выглядел он необычайно довольным, словно все происходило в точности по его планам и каждый идеально выполнял отведенную ему роль.
— Почему нет? — леди Альвендуа отбросила все попытки казаться аристократичной и теперь говорила жестко и требовательно. — Мы можем прямо сейчас пройти и составить договор. Конечно, — спохватилась она и опять заворковала, прикладывая платочек к глазам, — он нам совершенно невыгоден. Но чего не сделаешь ради сына. Антуан так любит Николь, так любит. Он не представляет без нее жизни.
Со стула Фаро она просто выдернула, как морковку с грядки, и они ушли заключать какой-то загадочный договор. Почему-то появилась уверенность, что это не сулит ничего хорошего ни нам, ни принцу с его магом. А еще — что Альвендуа выиграют куда меньше, чем планируют. А вот Совет — Совет будет в плюсе.
— Боюсь, у нас теперь не так много времени, — заметил дедушка, разделивший мои опасения. — Не знаю, что семья Альвендуа планирует передать Совету, но это что-то явно позволит влиять на корону.
Глава 27
— Боюсь, что теперь все бесполезно, — глухо ответил Бариль.
— То есть вы знаете, что именно Альвендуа собираются передать Совету в случае, если стороны успешно договорятся? — уточнил дедушка.
— Подозреваю. Не вижу ничего другого, за что Совет мог бы зацепиться. Там сидят не дураки, и они прекрасно понимают, что усиление Альвендуа, которые уже столько лет рвутся к трону, нужно чем-то нивелировать.
— Может, тогда вы скажете прямо, о чем речь, и мы попытаемся что-то придумать? — предложил дедушка. — Мне, знаете ли, не улыбается отдавать единственную внучку за кого попало.
Бариль покрутил головой, наклонил ее и сжал лоб руками. Это был жест полностью отчаявшегося инора. И я даже пожалела бы его, если бы не помнила, что не так давно он пытался убить Шарля всего лишь за подозрение в предательстве. Бил сразу, без вопросов и уточнений, хотя уж кто кто, а придворный маг обязан сначала подумать, а не идти на поводу собственных эмоций. Не стоит держать нервных магов на придворных должностях.
— Если Альвендуа передадут артефакт Совету, все будет бесполезно. Придумывай, не придумывай — без толку.
— Вот ведь балбес! — возмутился Франциск. — Даром что пронырливый. Неужели так сложно точно формулировать ответ? Робер, спроси его, какой артефакт.
— Какой артефакт? — уже с долей раздражения выполнил просьбу призрака дедушка.
— Позволяющий управлять Королевским Сердцем не носителям крови Лиденингов, естественно, — с тяжелым вздохом ответил Бариль.
— Оп-па! — удивленный Франциск аж подпрыгнул в воздухе. — А почему я о таком не знаю? Что-то здесь нечисто.
— А почему о нем ничего не известно? — недоверчиво спросил дедушка.
— Я сам узнал совершенно случайно, — Бариль вздохнул еще тяжелее, как кит на огромной глубине, будоража вокруг себя толщи воды. Ну, или воздуха, если речь идет не о ките, а о придворном маге. — Вы же понимаете, что наши предки не могли не оставить лазейки, завязывая все на один артефакт? Я рылся в бумагах предшественников, пытаясь решить вопрос с Сердцем. Вы же понимаете, что не управляя им, мы только отсрочиваем катастрофу? Я пытался решить этот вопрос раз и навсегда. Вы же понимаете, что артефакт бы позволил безболезненно использовать Сердце?
— Хорошо, зайдем с другой стороны, почему вы думаете, что такой артефакт существует и сейчас он у Альвендуа?
— Потому что последнее упоминание о нем было как раз перед тем, как Альвендуа стал регентом при малолетнем наследнике.
Мы с Шарлем переглянулись. Появилась стойкая уверенность, что сейчас затрагивается история того самого скелета в монастыре, который валялся в куче артефактов и без кисти. Неужели тогдашний Альвендуа все-таки прихватил что-то с трупа сюзерена? Или воспользовался положением регента и прихватил ценности из сокровищницы? Хоть так, хоть этак он не только убийца, но и вор. Получается, теперь его потомки пытаются сбыть краденое? И если бы просто сбыть, а то ведь обменять на меня.
— Когда это было? — нахмурился дедушка. — Не припоминаю.
— Какая разница? — махнул рукой Бариль. — Давно. Очень давно. Задолго до того, как Королевское Сердце стало считаться утерянным. В любом случае, если артефакт передадут Совету, то значение Совета вырастет многократно, королевской семьи — столь же многократно упадет. Конечно, мы можем противодействовать доступу Совета к Королевскому Сердцу, но вряд ли долго, да и неизвестно расстояние, на котором сработает артефакт.
