Император так ничего и не понял, когда с пальцев некромантки сорвался сгусток черной энергии и впечатался в его грудь, беря в плен душу. Маги мгновенно выставили щиты, а окружение Филиппа, состоящее из неодаренных, постигла та же участь, что и монарха. Живые мертвецы, подвластные воле своей хозяйки, — вот в кого они превратились за считанные секунды.
И все бы ничего, император и его прихвостни такое наказание вполне заслужили, но некромантка не собиралась довольствоваться столь малым. Ее душа требовала отмщения, а темная магия с радостью в этом ей помогала. И не было той силы, что могла бы ее остановить.
Лорд Кардонье видел, как Мартель безуспешно, раз за разом, пытается проломить щиты девушки, как отчаянно взывает к разуму своей внучки леди Филидор, и понимал, что все бесполезно: девушка их не только не слышит, но и вряд ли осознает то, что делает. Ему становилось страшно при мысли о том, что еще она может натворить.
Когда вокруг тоненькой фигурки девушки стал закручиваться черный вихрь, до жителей Вельежа наконец дошло, что нужно поскорее уносить ноги. На площади началась давка. Больше всех повезло тем, кто находился в последних рядах, хотя до этой минуты они считали иначе. Остальным же пришлось не так сладко, особенно тем, кто стоял в середине. Ссадины и синяки еще долго будут служить этим людям напоминанием о том, что не стоит злить ведьму, если конечно после сегодняшнего кошмара они останутся живы.
Если бы площадь была пуста, маги могли бы попытаться возвести над помостом защитный купол, подобно тому, что в свое время отгораживал от мира замок Филидор, но людское столпотворение не позволяло им сделать это. Время утекало впустую. И казалось, человеческих жертв не избежать. Но тут появилась третья сила, о которой даже маги забыли, хотя однажды уже становились свидетелями того, на что способны драконы. Правда, в этот раз сила эта оказалась не так уж велика. Детеныш дракона, не так давно вызывавший у магов лишь умиление, неожиданно стал их единственной надеждой на спасение. Малышка проявилась в непосредственной близости от разбушевавшейся некромантки и с отчаянным писком бросилась в окружающую ее тьму, будто с головой окунаясь в морскую пучину. Сравнение пришло на ум не случайно. Дракошка и в самом деле захлебывалась темной энергией, пытаясь впитать ее всю, но ее крохотных сил на такой объем явно не хватало.
Из глаз малышки катились крупные слезы, ей было плохо, лапы почти не держали, крылья поникли, а воинственный писк превратился в жалкий скулеж. Лорд Кардонье, поддавшись порыву, опустился вдруг на колени и возвел глаза к небу, моля богов о пощаде. Он и забыл, когда в последний раз так истово молился, но сейчас ничего другого не оставалось, как только уповать на божественную милость. Стоящие рядом с ним маги, немного поколебавшись, последовали его примеру. Им, привыкшим всегда и во всем полагаться на собственные силы, трудно было признать свою уязвимость. И, тем не менее, жажда жизни победила гордыню.
Кто-то из горожан заметил действия магов, и люди стали один за другим опускаться на каменную брусчатку. Толчея прекратилась, а крики стихли и в наступившей тишине все услышали далекий рев драконов. Людские взоры со страхом и надеждой устремились на юг, откуда на Вельеж стремительно надвигалась стая крылатых чудовищ.
Либби как-то по-человечески всхлипнула и затихла, припав лимонно — желтым брюшком к помосту. Огромные золотые глаза дракошки подернулись поволокой. Она дышала рвано и тяжело, временами ее тельце содрогалось от рвотных позывов и тогда из ее пасти вылетали черные сгустки, в местах соприкосновения с которыми на досках помоста появлялись обугленные следы.
А сила некромантки все возрастала. Вот уже и Мартель отшатнулся подальше, утягивая за собой упирающуюся леди Матильду. Поручив ее заботам находящуюся в невменяемом состоянии дочь, он помог женщинам спуститься с помоста и вернулся за Либби. Малышку нужно было спасать. Она и так сегодня сделала слишком много. Теперь, когда помощь так близко, нельзя допустить, чтобы она погибла, иначе от города останутся одни головешки. Драконы хоть и разумные существа, но они все же звери и живут по своим законам.
О том, что будет с Абелией, он старался не думать. Леди Матильда, кажется, перемудрила сама себя, когда решила не запечатывать дар некроманта у своей внучки, не удосужившись позаботиться о ее обучении. Как будто мало было Абелии ведьмовского наследия. И еще не известно, что стало с даром стихийника, перешедшим ей от отца. Лорд Навье, осененный этой мыслью, застыл на месте. Если ведьма и с этим наследием не сочла нужным расстаться, то их ожидает еще немало неприятных сюрпризов. Необученный маг-стихийник — это не менее страшно, чем не контролирующий свой дар некромант.
Не зря говорят, что гордость и тщеславие до добра не доводят. Старая ведьма вознамерилась возвысить свой род за счет сильной наследницы, а в результате почти ее погубила. Не известно, что осталось от той солнечной девочки в этом жутковатом создании, и станет ли она когда-нибудь прежней.
Мартель сжал в ладони рубиновый накопитель, опустошая его полностью. Сила ему скоро понадобится. Драконы все ближе, а тьма все сильнее. В кружении темного вихря фигурка девушки практически неразличима, лишь пряди волос плещутся на ветру, как черные ленты. Лица не видно, но так даже лучше. Слишком жутко на белом лице смотрятся глаза без белков, как будто и не человек это вовсе, а выходец из-за грани.
Подхватив левитацией тело Либби, Мартель стащил дракошку с помоста и, подумав немного, перенес ее на балкон к магам. Вряд ли его товарищи будут против такого соседства, да и малышка точно не пострадает, если внизу снова начнутся волнения. Сам же остался стоять на месте, готовый в нужный момент перехватить у драконов инициативу, надеясь, что все обойдется, но не очень то в это веря.
В тот момент, когда первая крылатая тень зависла над черным вихрем, Мартель припал на колени, уворачиваясь от лап дракона. Ценность его жизни для крылатых ящеров вряд ли была высока, но за Абелию они, кажется, готовы были бороться. Судя по тому, как осторожно они действовали, зачастую в ущерб себе, гибель девушки не входила в их планы. И лишь потому противостояние драконов с Тьмой затянулось надолго.
Хуже всего было то, что Абелия, действуя неосознанно, переключила свой гнев на драконов, и беднягам сильно досталось.
Наконец наступил тот переломный момент, которого ждал герцог. Щиты Абелии треснули и осыпались на дощатый помост пеплом. Тьма в последний раз всколыхнулась и растаяла в небе. Мартель в последний момент успел подхватить на руки тело невесты. Абелия на ощупь была холоднее снега и такая же белая, будто крови в ней почти не осталось. Как не осталось и рыжих задорных кудряшек, что вечно топорщились во все стороны, как их не стягивай лентой. Длинные гладкие волосы, цвета ночи, обрамляющие лицо девушки, придавали ему строгости и изысканности, но делали Абелию абсолютно чужой, незнакомой. Герцог многое бы отдал, чтобы вернуть ту прежнюю ведьмочку, что сводила его с ума своими проказами, но готов был радоваться уже тому, что она выжила во всей этой круговерти. С остальным они справятся постепенно. Не могла его девочка сдаться, исчезнуть. Она где-то там, заперта внутри этого изменившегося тела, надо лишь до нее достучаться, и тогда все будет, как прежде.
