Не меняются люди в один момент, а такие люди, как генерал Ворон, не меняют свое мнение, не отменяют собственных решений да и редко переосмысливают собственные взгляды на жизнь. Что-то здесь совсем не вязалось.
— Вы даете слово офицера, что действительно оставите нас в покое?
— Конечно же, нет, Калинин! Не разочаровывай меня в оценке своих умственных способностях. Она моя дочь, и я никогда не перестану следить за ее жизнью и пытаться устроить её лучшим образом. Пока я вижу в тебе лучший вариант из возможных. Поэтому не накосячь, иначе не видать тебе Наськи, как собственных ушей!
Я умер и попал в параллельную вселенную? Или попал в программу розыгрыш? Не верил я в искренность этого мужчины, хоть убейте, но не верил.
— Еще какие-то условия?
— Помолчи уже, капитан. Настя сегодня кое-что узнала и восприняла это очень тяжело. Она сейчас дома спит.
— Что с Настей?! — Я подорвался с кровати, готовый ринуться к ней, и только потом понял, что это не в моих силах. Чертова служба и пропасть в бесконечное число километров между нами.
— Отставить панику! Сейчас все уже хорошо: был врач, поставил укол, выписал таблетки. Сказал, что у нее, — послышался тяжелый вздох и секундная заминка, — эмоциональное истощение.
— Что вы сказали?
— Нервный срыв, по-русски говоря.
— Да вы, вы… Да вы что, совсем там охренели? — закричал я. — Да вы не отец, вы су… изверг ненормальный, помешанный лишь на своих долбаных интересах. — Я заехал в дверь шкафа со всего маху, и та сразу же слетела с одной петли, перекосилась и повисла, грозя вот-вот оторваться и с грохотом разбудить всю квартиру, если этого, конечно же, не сделал я своим криком. — Да твою ж!..
— Все? Высказался?
— Что с Настей?
— Спит твоя Настя. Врач сказал, что ничего страшного не случилось. Отлежится пару дней, фрукты поест, хорошо бы на солнышке еще погреться… но это, увы, сейчас никак…
— Господи. — Я сжал переносицу, ощущая никчемность. Моей конфетке сейчас плохо, а я не могу быть с ней рядом, в который раз уже. — Вы хоть понимаете, что это вы ее довели до такого состояния? — произнес устало.
— Понимаю, — отчеканил по слогам генерал Ворон и завершил наш разговор, а я так и не смог уснуть.
Утром с туманом в голове отправился в отряд. Провел там полдня и все же кое-чего добился, и то, когда пригрозил Вороном командиру.
Вот те раз.
Наш командир его знал, боялся и уважал. Ну-ну…
Меня заверили, что не будут трогать личное дело моей жены, пока не узнают новых указаний.
И так это было мерзко. Командир, а выполнял указания далеко не своего непосредственного начальства.
Настя позвонила уже после обеда, как раз таки когда я ехал по Калинде и местности, на которой ловила сотовая связь, оставалось всего ничего.
— Привет, — сипло прошептала она, а я, выйдя из машины, пнул ближайшее дерево. Как же хотелось сейчас надавать по морде её папаше.
— Ты как, принцесса?
— Все хорошо, Ром. — Она шумно сглотнула, а я задрал голову к небу и начал считать про себя облака, мне нужно оставаться спокойным. — Папа обещал помочь, я скоро приеду.
— Ты ему веришь, Насть?
— Ну не может же он опять… нет, Рома, нет… — Послышался всхлип, и я громко заматерился.
— Так, Калинина, успокаивайся давай! Прости, я погорячился, конечно, все будет хорошо.
— Ромка, это ты прости меня, я совсем расклеилась. Сейчас кофе попью, проснусь и пойду делами заниматься.
— Настя, тебе что врач сказал? Отлежаться пару дней, вот и лежи! Я никуда от тебя не денусь.
— Рома…
— Принцесса, я очень тебя люблю! Поэтому приходи в себя и не обращай внимания на своих родителей. Если что, шли всех к черту, я уже в Калинде, еду домой. Боссу от тебя привет передам, не волнуйся. Вечером съезжу на семьсот восемнадцатый километр и позвоню тебе.
— Твоим или моим вечером? — ласково спросила она, а у меня все нутро сжалось.
— Общим, — усмехнулся я, — где-то в десять я поеду, минут за двадцать-тридцать доберусь, значит, в начале пятого жди.
— Хорошо, я тоже тебя люблю, Калинин
— А я еще и соскучился, — протянул я, представляя, как выглядит сейчас моя сладкая феечка, лежит в кроватке, нежится. — Все, давай, конфетка, бери себя в руки и слушайся врача, — поспешил окончить разговор, иначе мог уплыть в своих фантазиях совсем уж далеко.
На заставе была какая то странная мертвецкая тишина, скорее всего, они по своему переживали перевод Насти, все же коллектив к ней привык.
Кое-как разобравшись с бумагами, вещами, я покормил Босса, который доедал корм с третьей тарелки. Это не кот, это проглот какой-то. Кот-бегемот, блин.
Я буквально валился с ног от усталости, не спал почти трое суток. Пара часов в нашу крайнюю с Настей ночь совсем не в счет. Но не позвонить принцессе опять, когда она будет ждать, не мог. Поэтому так и не дождавшись десяти выехал чуть пораньше.
Сел в машину, завел мотор и, когда начал объезжать ДОСЫ, увидел Ливанова в свете фар. Парень махал рукой. Я с неохотой затормозил и открыл окно.
— Товарищ капитан, вы за территорию?
— Да.
— Не могли бы вы меня подбросить на восемьсот семнадцатый? А то очень надо поговорить по телефону. Хотя бы где-нибудь рядом, я пешком дойду.
— Поехали. Я туда. А то еще чего придумал — пешком ночью в минус сорок ходить. Медведей не боишься? Не все же спят.
До нужного места мы добрались быстро и в абсолютной тишине.
Настя не брала трубку. Сам виноват, что выехал раньше обешанного.
Я звонил ей уже десять минут без перерыва, переступал с ноги на ногу, чтобы не замерзнуть, и не обращал внимания на Ливанова, который вдалеке от меня с кем-то разговаривал.
Набрал номер своей девочки в очередной раз и почувствовал резкую боль в затылке, от которой вышибло дух, почернело в глазах и подкосились ноги.
Глава 27
Раньше я никогда не верила в предчувствие, предвидение и прочую магическую дребедень. Но сегодняшний день я не забуду никогда.
Ко мне пришел Слесаренко, и дело вовсе не в нем. Я обиделась во второй раз на брата, потому что, кроме него, некому было больше сказать адрес моего временного проживания. Но дело, опять же, было и не в брате.
Я глянула на старинные напольные часы, видневшиеся даже в коридоре, и вышла на лестничную площадку. Скоро должен был звонить Рома, и времени было в обрез.
Разговаривать с бывшим не было никакого желания, но поставить на место этого практически бесплотного для меня человека, потому что я забыла о его существовании напрочь, было нужно.
