– Вот же ж сраный Урфин Джюс, мать его в кадушку, – выругался Потешкин.
Старой закваски мужик, это было даже видно по ругательствам, которыми он пользовался.
– И что, Рубин готов строгать дуболомов для Черномора? – спросил Раух.
– Я еще не разговаривал с ним после предложения. Он ждет от меня ответа. Но из-за того, что происходит сейчас в городе, я думаю, Рубин попробует воспользоваться ситуацией, и если он и допустит появление дуболомов, то исключительно в своих интересах. Ему еще авторитет среди артельщиков поддерживать, – ответил Археолог.
– Какой шанс, что он вступит с нами в долю? – со скепсисом в голосе спросил Усанов.
– Если мы грамотно разыграем эту карту, то большой.
– А какой шанс, что масловцы поделятся с нами дуболомами? – задал новый вопрос Уханов.
– Если ампулы попадут к масловцам, то они будут отобраны рыбинскими, и с концами. Мы их тогда точно не увидим и никаких преференций от этого не получим.
– Тогда какие могут быть вопросы? Надо договариваться с артельщиками, – сказал Уханов.
Остальные его поддержали.
– Тогда вопрос решен. Завтра едем на встречу с Рубиным.
Но на следующий день в городе началась настоящая бойня, и пришлось отложить встречу.
Глава 29
Мятежный город. Как они посмели выступить против Черномора? Жалкие шавки, гавкающие на небожителей. Ничего. Сегодня они укажут им то место, которого они достойны. Они приведут этот город к единому управлению. Если надо, то они подожгут Углич со всех сторон и устроят публичную казнь, как уже однажды было во время Смуты, когда поляки устроили здесь резню и большой пожар. Но Черномор в своем праве, это его земля, и она пыталась отбиться от его власти. Он не мог себе позволить допустить это. Иначе, если одна земля избавится от его власти и объявит свою независимость, за ней последуют и другие, и все царство, которое он так долго создавал, рассыплется как карточный домик.
Так мыслил Игорь Деев, командир карательной роты, отправленной Черномором в Углич для наведения порядка, усмирения возможных бунтов и наказания виновных. Таким настроем были заряжены все его бойцы. Если кто проявлял слабость и позволял себе сомневаться в целях их миссии, то ему объясняли все подробно и толково. Обучением личного состава, в том числе и относительно политического курса их команды, занимался Лёва Игнатов, по прозвищу Кошель, правая рука Деева. Этот мужчина мог бы и дьявола заставить бояться. Если бы Деева попросили одним словом охарактеризовать своего помощника, то он сказал бы «бездушный». Это слово подходило к тридцатилетнему мужчине с безобидной внешностью офисного клерка и выцветшими глазами как нельзя лучше.
Черномор долго колебался с отправкой карательной роты. Ему постоянно приходили донесения о положении в городе, но он считал, что его авторитет в Угличе непоколебим. Заразить две группировки желанием выслужиться перед ним и завоевать привилегированное положение – вот что было бы идеальным стратегическим ходом. Теперь две банды в городе боролись друг с другом, чтобы показать свое превосходство и получить вкусную косточку с его, Черноморова, стола. При этом пар в городе, благодаря этому, постоянно выпускался, и ни одна их группировок не могла набрать необходимую мощь, чтобы подмять под себя весь город. И Черномор был доволен. Прибыль рекой текла в его закрома. Так было, пока он не решил провернуть операцию под кодовым названием «Живица».
А ведь как все хорошо было задумано – отправить образцы вещества, инструкцию по его изготовлению и на технологических площадях артельщиков запустить производство по созданию сыворотки для создания идеального пушечного мяса. Химик из Москвы ручался за то, что это выигрышное дело, которое позволит Черномору сломать хребет остальным претендентам на волжский трон. Но кто-то нанял отморозков из Белого роя, и ярославский караван подломили, груз исчез. Вот только тогда Черномор решил действовать, но даже при таком раскладе слишком много времени потерял, позволив артельщикам попытаться решить эту проблему самостоятельно. В результате ситуация в Угличе вышла из-под контроля.
Игорь Деев наблюдал метания Черномора лично. Все это время он проживал в особняке хозяина под названием Золотое кольцо», построенном в Большом селе под Ярославлем, участвовал во всех совещаниях большого и малого круга. Ни один из советников Черномора не отваживался дать ему совет. Потому что если Черномор станет действовать согласно предложенному плану, то в случае провала расплачиваться предстоит неудачливому советчику. Люди это понимали, поэтому пускали пыль в глаза, пудрили друг другу мозги, а Деев откровенно скучал.
Наконец Черномор принял решение и отправил карательную роту в количестве пятидесяти хорошо вооруженных бойцов. Им выделили три грузовика для перевозки личного состава, грузовик для перевозки оружия и боеприпасов и два внедорожника класса «Патриот», переоборудованных под мобильные пулеметные точки.
Черномор лично пришел проводить своих бойцов в путь. Даже толкнул прочувственную речь в качестве напутствия. Смысл ее сводился к тому, что каратель должен стать мечом и не жалеть голов, чтобы выбить из людей любой помысел о бунте, и тогда мир наконец-то воцарится на волжских берегах.
Деев слышал все это дерьмо много раз. В прошлый раз, когда они отправлялись в поход против ростовских, который слишком осмелели и решили ставить свои условия Черномору по выплатам налогов, им втолковывали то же самое. Слово в слово. Еще тогда Деев скептически усмехался, но только про себя. Не дай Бог заметит кто-то из личной гвардии Черномора, тогда мгновенное разжалование в рядовые. Черные шапки скоры на расправу и службу свою знают превосходно.
Дорога до Углича прошла спокойно. Народ резался в карты, травил анекдоты, борода у которых выросла еще задолго до Катастрофы, – в общем, старался развлекать себя как мог. Жизнь в походе – скучное до зевоты дело. Первые трудности бойцов поджидали в деревне Чурьяково, где они собирались остановиться на постой, поднабраться сил перед решительным штурмом Углича. Местное население не обрадовалось появлению людей Черномора. Жители попрятались по домам, забаррикадировали двери и осторожно выглядывали из окон, при этом явно демонстрируя огнестрельное оружие. Кошель предложил стереть деревеньку с лица земли. Но Деев решил, что на это уйдет слишком много времени и сил, воевать с гражданскими – это необдуманно тратить ресурсы, которые им потребуются для наведения порядка в Угличе, поэтому он приказал продолжить следование. Когда они разберутся со всем в Угличе, то обязательно заглянут на обратном пути сюда и проведут показательное выступление. Местные, видно, надеялись, что пришлые не станут с ними связываться, а поедут по своим делам. И пока их надежда оправдала себя.
Деев не собирался сразу начинать со стрельбы. В конце концов, в городе у них оставались преданные люди, нельзя подставлять их под пули. Поэтому он собирался расположиться на земле артельщиков, откуда начать переговоры с часовщиками, которые разочаровали в последнее время Черномора. Шаман – строптивый парень, он, конечно, полезет в бочку и станет гнуть пальцы веером, но если надо, Деев обломает ему эти пальцы. Если одной карательной роты в городе не хватит, то Черномор сюда пришлет батальон. Потом надо будет разобраться с масловцами, которые дань платили исправно, но всегда держались обособленно, а в последнее время снюхались с рыбинскими. Секира давно зарился на угличский кусок пирога, но открыто не заявлял о своих интересах. И на закуску этот непонятный выскочка Археолог, о котором в последнее время ходило так много слухов. Деев хотел лично с ним познакомиться для того, чтобы решить – повесить этого наглеца или сделать одним из бригадиров, подконтрольных только Ярославлю? Надо было заглянуть на огонек к купцу Гривенному, который сидел в Угличе на правах смотрящего и докладывал обо всех изменениях лично Черномору.
