Девушка приподнялась на локте, осматриваясь, тут же возвращаясь назад под натиском прижатой к плечу руки. Комната её.
— Его хорошо закрыли? — не узнала свой голос. В носу пульсировала боль.
— Да, успокойся. Я выставил охрану у каморы. Не сбежит.
— А раб?
— А что раб?
— Он спас меня… Нас с Францем.
— Он на сегодня освобождён от работы. Госпожа желает что-нибудь? — робкая улыбка скользнула по лицу барона. Признался себе, что не на шутку перепугался, увидев впечатляющую картину в конюшне. Если бы не раб… Даже не хотелось думать об этом.
— Да, желаю, — глянула в глаза барона, вдруг вспомнив о Рухе. — Отправьте кого-нибудь в деревню к ведунье. Пусть ей отвезут тёплую накидку, подушку и одеяло. — Чуть подумала: — Два одеяла и… ведро. И из еды что-нибудь. Ещё… С кем можно переговорить по поводу раба? — В голове отдавалось эхо, как в пустом колодце.
— С Герардом… Понимаю так, что подношения ведунье за помощь в…
— Да, — перебила, — за помощь.
— А раб…
— Хотелось бы видеть его свободным.
— Думаю, брату это не понравится.
— Я попытаюсь.
Кэйти вбежала с кувшином вина и свежими полотенцами.
— Дай сюда, — Дитрих перехватил из её рук кувшин, отпивая. — Крепкое. Правильно. — Одобрительно кивнул, смачивая край полотенца и с силой прикладывая к ране девы.
Наташа ахнула. Щипало. Натолкнувшись на сочувствующий взгляд синих глаз, схватила мужчину за запястье:
— Легче, пожалуйста. Пусть Кэйти подержит.
— Ой-ёй, — застонала служанка, — и следы пальцев уже проявились. И нос опух. — Красноречиво всхлипнула, прикрывая рот ладонью.
— Ей нельзя. Здесь нужно сильно надавить. Вызвать кровотечение и промыть рану, — плеснул вина на чистый край ткани.
Стало больно. Девушка зашипела, морщась, и закатила глаза, изучая складки свисающего над кроватью полога. Хотелось оттолкнуть руку барона и выгнать его из комнаты. Навязчивый аромат пряных трав, смешиваясь с запахом крови, врывался в сознание, вызывая воспоминания в купальне и последовавшие вслед за этим события.
— Надеюсь, ты меня простила? — опустил взор, словно прочитал её мысли.
Кэйти осторожно выглянула из купальни, прислушиваясь.
— А Франц? Что с ним? Ему тоже досталось, — предпочла оставить вопрос без ответа.
Мужчина вздохнул:
— Отлежится.
В широко распахнувшуюся дверь влетел Ирмгард. Влетел, слишком громко сказано. Поспешно вошёл.
— Только что узнал от Кивы. Почему сразу мне не сказали? — подвинув к кровати стул, опустился на него.
— Теперь, я надеюсь, всё закончилось? — Наташа переводила взгляд с одного на другого.
— Попытаем, всё расскажет, — барон стирал подсохшую кровь на ключице девицы.
Она перехватила полотенце:
— Я сама, — дрожащими пальцами достала зеркальце, поднося к лицу.
Впечатлилась. Нос… Застонала… Колотая узкая рана под подбородком. Уже воспалённая от трения проспиртованной тканью. Через пару часов можно будет смазать заживляющей мазью. Может остаться след. Несмотря на это, на душе стало спокойнее. Одна большая проблема отпала. Но на смену ей пришла другая: почему задерживается граф?
Глава 20
Серебряная ложка с янтарным камнем по быстро приобретённой привычке опустилась в кубок с вином. Наташа заглянула в него. Надо же, ей позволено испить вина! Это Дитрих расстарался. Вроде убийца пойман, а всё равно она ещё долго будет с опаской относиться к еде, доставленной из кухни. Руки подрагивали. Воспоминания, яркие и свежие, бередили душу. Она была на волосок от смерти. Если бы не Яробор… Глаза наполнились слезами. Господи, за что? Она никому не причинила зла. Недаром говорится, что добрые деяния наказуемы. Разрушила чьи-то планы? Вмешалась в ход истории? А что этот гад говорил о Бригахбургах? Они все умрут? Вздрогнула. Это так просто — лишить человека жизни. Один удар кинжалом…
Служанка принесла одежду из починки. Гремя деревянными башмаками, прошмыгнула в умывальню:
— Кэйти, а ты не знаешь этого мужчину, который… — язык не поворачивался дать определение его действиям по отношению к себе. — Он давно в замке?
— Который в каморе? — девочка показалась в дверном проёме. — Да, давно. Это личный охранник госпожи Агны. — Закрестилась, беззвучно шевеля губами.
— Вот как. Госпожи Агны.
Он сказал: «Ваш мужчина убил мою женщину, а я убью вас». Значит, всё же баронесса не сама отравилась. Мой мужчина… Граф? Бруно? Кого он имел в виду? Судя по всему, слухи здесь распространяются со скоростью света. А Агна — его женщина, раз он её личный телохранитель? А Клара? У неё тоже был поклонник, который подарил ей снятую с её бесчувственного тела «стрекозу». Девушка закрыла лицо руками. Такое никогда не забудется. Это, как побывать в аду и снова воскреснуть. Экономку тоже убил Наташин мужчина. Граф дал указание, а рыцарь исполнил. Баронесса желала смерти вице-графу и должна была стать хозяйкой графства. Здесь всё понятно. Следовательно, после смерти Ирмгарда должны были умереть его отец и… дядя? А с кем бы осталась счастливая интриганка? Убийца получил бы должность командующего. Дитрих становится графом, Агна — графиней. Затем она убирает своего супруга, а сама… Никак нельзя остаться одной. Нужен покровитель и поддержка. Но история знает массу примеров, когда жена после смерти мужа ведёт дела семьи не хуже мужчины. Так кто же отравил баронессу? Она должна была отбыть в монастырь. Барон этого не делал. Граф тоже. Ирмгард лежал больной. Юфрозине всё по́фиг.
Наташа машинально пила протёртый овощной суп. Остановилась, недоуменно уставившись на ложку в кубке. Ну вот, пожалуйста, она уже адаптировалась в этом времени. Становится такая, как все. Вздохнула. Хорошо бы поприсутствовать на допросе этого охранника. Хотя, его собираются пытать. Это не для слабонервных. Но ей ведь обо всём расскажут?
Так, а здесь что? Она, достав ложку, пригубила вино, попутно снимая верхний запекшийся слой теста в маленьком глиняном горшочке. Жарко́е с овощами… Всё же перца многовато. Поморщилась. Но всё равно вкусно.
Отставив поднос, уставилась в окно. А ведь из него видна дорога и деревня.
Кэйти ушла, забрав посуду.
Девушка, взяв подушку и одеяло, переместилась на подоконник. Долго устраивалась, собираясь провести там до темноты, пока будет различима дорога. Изредка по ней проходили крестьяне. Время будто остановилось. Незаметно подкрадывались сумерки. Душой овладевала тоска. Наташа отгоняла плохие мысли, но они настойчиво долбились в голову, не давая переключиться на что-нибудь приятное.
Она соскочила на скамейку и, нашарив за треногой узелок с сокровищами, достала смартфон. Его изящный вид и лёгкость вызвали странные чувства. Гаджет казался вещью из ниоткуда, инородным телом, которому нет места в этом времени. Так и есть. Вспыхнувший экран засветился голубым светом. Сеть отсутствовала. Зарядка, несмотря на то, что им не пользовались, таяла. Щемящее чувство безвозвратной потери погнало слёзы из глаз. Разбитый нос отреагировал согласно своему состоянию, и Наташа, задохнувшись от нехватки воздуха, тихонько заплакала. Найдя музыку, включила. Пальцы послушно и привычно скользили по глянцевой поверхности экрана, регулируя звук. Последние видеозаписи смотреть не хотелось. Съёмку делала в городах Германии, где останавливался экскурсионный автобус. Возможно, этих людей уже нет в живых. А вот отснять замок и его обитателей было бы нелишним. Зачем? А просто так. Когда будет держать в руках ставшую бесполезной вещицу, будет знать, что в ней заключены мгновения прошлого. Пусть даже безрадостного и трудного.
