Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
А я почему-то все еще стою на верхней ступеньке. Коннор обеими руками держит меня за предплечье.
Валери корчится от боли на асфальте. Я слышу потрескивание раций, и голос говорит: «Подозреваемый задержан».
Вот так все и заканчивается.
Хотя, конечно, не заканчивается: любой конец – это начало чего-то нового. Это конец побега Бонни, конец ее «приключения», но я знаю, что за ним последуют бесчисленные вопросы, не только от полиции, но и от родителей, журналистов и вообще всех домашних. Будет суд. Адвокаты, показания, судья. Обвинения, оправдания. Слезы. Разбитые сердца. Разрушительные действия обычно длятся недолго, а вот последствия остаются на годы. Даже не месяцы. Однако прямо сейчас у меня под ногами земля Шотландии, а в голове и вокруг – полное смятение и хаос. Полицейские снуют туда-сюда, я теряю Бонни, и незнакомцы выходят из домов и глазеют на этот спектакль; Валери пытается наступить на ногу, и это так больно, что она ударяется в слезы, и моего учителя музыки ведут в полицейскую машину в наручниках, и мой телефон вибрирует от звонка (ДОМ), снова, и снова, и снова, и Коннор берет меня за руку и сжимает ее, и кто-то фотографирует нас, и нас ведут в машину, и никто не говорит мне, что происходит.
Нас отвозят в полицейский участок, где мы с Коннором сидим и молчим, а Валери спорит с офицером о том, сможет она дойти сама до больницы или нет. Из этого разговора я узнаю, что нас отправят домой на самолете вместе с Бонни, которая тоже где-то тут, в участке. Мы вылетим при первой же возможности.
Валери хочет лететь с нами и разобраться с ногой уже дома, но она переживает за машину, и офицер – ее зовут Лоррейн – переживает за ее ногу, которая наверняка сломана.
– Но я не хочу застрять здесь с машиной, которую я все равно не смогу вести, если и правда сломала ногу, – говорит Валери. – Хотя оставлять машину тут тоже не хочу.
– Мы отвезем вашу машину, – говорит Лоррейн. – Это не проблема.
Секунд десять я сижу под впечатлением от этой клиентоориентированности, а потом вспоминаю, что Валери в последние пару дней была с ними на связи и помогала, и поэтому отогнать машину к нам домой – это самое малое, что они могут для нее сделать. Особенно теперь, когда становится ясно, что они ей, в общем-то, особо не доверяли. По крайней мере, не так доверяли, как думала Валери. Они не просто следили за ее машиной; еще одного жучка они посадили на телефон. Не было ни секунды, когда они не знали, где мы находимся. Похоже, в этой истории все были двойными агентами. Ну, кроме Коннора, разумеется.
Лоррейн уходит ненадолго, чтобы принести лед и обезболивающее, и Валери поворачивается ко мне.
– Все в порядке? – спрашивает она, что, конечно, очень мило с ее стороны, если учесть, что это у нее болит нога.
– Я не понимаю, что происходит, – говорю я. – Где Бонни?
– Ее осматривают и опрашивают скорее всего. Но как только будет возможно, ее сразу отправят домой.
– Почему? – Я-то думала, что сначала они ее как следует расспросят, а потом станут беспокоиться о самолетах.
– Так быстрее. И для всех будет лучше, если ее доставят домой до того, как все станет известно прессе.
– Почему мы не можем вернуться в Йорк?
Какой тупой вопрос! Я ведь даже не хочу в Йорк. Все, что я хочу, – это вернуть какой-то контроль над ситуацией.
Валери морщится и показывает на свою распухшую ногу.
– Слушай, не переживай, – говорит она. – Обо всем уже позаботились. Вечером мы будем дома. Все мы.
– И Бонни?
Мне так сложно в это поверить.
Она кивает:
– И Бонни тоже.
Я впервые полетела на самолете, когда мне было девять. Нас с Дейзи почти удочерили официально (готовились последние документы), и мы все отправились на первые семейные каникулы в Португалию. Боб целую вечность объяснял, как устроены самолеты и почему не стоит бояться летать. Говорил, что это самый безопасный способ путешествовать. Но на самом деле я и так совсем не боялась. Я волновалась от предвкушения. Мне даже было неважно, что мы будем делать в Португалии: мне просто хотелось полетать.
Я выпросила себе сиденье у окна, и Боб сел между нами с Дейзи. (Я думала, это потому, что он хотел продолжить свои объяснения, но много лет спустя узнала, что Кэролин боится летать и не хотела, чтобы ее страх передался и нам.) Когда мы взлетели и Англия начала с пугающей скоростью уменьшаться, Боб показал в окно:
– Видишь, какое все маленькое, Иден? Запомни это, когда жизнь покажется тебе слишком ошеломительной. Все очень, очень маленькое.
И вот об этом я думаю теперь, когда взлетает наш самолет. Мы с Коннором и Валери сидим в одном ряду: я у окна, Коннор посередине. Нога Валери перебинтована и обернута льдом; когда самолет хоть чуть качает, Валери зажмуривается и хмурит лоб. Коннор, склонив голову мне на плечо, наблюдает, как Глазго исчезает под облаками. Мы все молчим.
На другой стороне самолета Бонни сидит между Лоррейн и другим офицером. Хотя мы дожидались одного самолета и вместе заходили на борт, она ни разу даже не взглянула в мою сторону. Ее лицо сосредоточено, глаза устремлены на спинку переднего кресла. Она выглядит как человек, потерявший все. Как человек, которого я совершенно не знаю. А я думаю лишь про мягкий, успокаивающий голос Боба. «Видишь, какое все маленькое, Иден? Очень, очень маленькое». Забавно; я совсем не помнила ни про его слова, ни про тот первый полет.
Я представляю, как отстегиваю ремень безопасности и подхожу к Бонни поговорить. Мне многое надо ей сказать. Что мне жаль, что я не хотела, чтобы так вышло. Но еще – что мне не жаль, потому что теперь-то все будет хорошо, и разве она сама этого не понимает! Я бы сказала ей, что сделала это ради нее, потому что именно так поступают лучшие друзья. Я бы сказала: эй, а ты заметила, что, когда ты пошла вразнос, я угомонилась? Посмотри-ка на нас, разрушительниц стереотипов. Я бы сказала: боже, я так по тебе соскучилась. Я бы сказала: не переживай. Я бы сказала: родители тебя простят. Я бы сказала, что сама тебя прощаю.
Но я не двигаюсь с места. Я знаю, что это бесполезно. Бонни из прошлого, Бонни, которую я знала, послушала бы меня, исчезла. Если вообще когда-то существовала. На ее место пришла эта злая незнакомка, которая наверняка меня ненавидит. Девчонка, испортившая праздник, нарушившая свои обещания. Я не знаю, что случится, когда мы приземлимся. Не могу представить, что станет нашей новой нормой – но вернуться назад будет уже невозможно. Еще я понимаю: я знаю, что значит потерять человека, который должен быть с тобой всегда. Такое со мной уже было. Пустить человека в жизнь – значит сделать выбор, и иногда этот выбор может измениться. Я смотрю через проход на Бонни. Она все еще смотрит на спинку кресла. Я думаю о том, что не сказала ей, как мне нравятся ее рыжие волосы, как они неожиданно ей идут. Я думаю, если она посмотрит на меня, всего один разок, то я расскажу ей.
Она на меня не смотрит.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
