— У них что, свои часы посещений?
— Часы? Не совсем, месье, скорее, дни!
— Дни!
— Да, точнее, день! Да будет известно месье, что они приходят каждую неделю, в ночь со вторника на среду…
— Но это бред какой-то, что вы такое нам рассказываете?
— Это право господина мне не верить, но я все-таки говорю правду, я уверен в этом. Только я отправлялся за ключами, чтобы открыть эту комнату, как никого уже не было! Сначала я подумал, что это грабители, но из дома ничего не пропало… Однако я не мог ошибиться, как же, мебель была сдвинута… на полу валялись крошки хлеба…
— Крошки хлеба! Значит, ваши духи приходят сюда поужинать?
— Но скажите, любезный, что сказала леди Белтам, когда вы рассказали ей об этом?
Леди Белтам сначала просто посмеялась над его страхами.
— Но у меня, месье, — продолжал привратник, — своя голова на плечах. Я каждый день караулил в саду и слышал одни и те же звуки, каждый раз в ночь со вторника на среду… Наконец я придумал одну ловушку, я обвел на полу мелом ножки стульев, стоящих в спальне леди Белтам, когда она была в очередном путешествии… Так вот, месье, когда я вошел в дом, в четверг, стулья не стояли на своем месте, все было сдвинуто! Вот.
— Ну и дальше, — спросил молодой человек.
— Дальше, — продолжал слуга, — я рассказал об этом леди Белтам, когда она вернулась, я рассказал ей о своей хитрости с мелом, и на этот раз, видно было, что она поверила и, по-моему, сильно испугалась. Тогда-то она и решила продать дом, в котором она с тех пор не появлялась.
— Но вы осматривали только эту комнату?
— Да, только эту комнату и еще, правда, лестницу и переднюю.
— Однако, что же вас убедило, что это именно привидения?
— Кто же, по-вашему, может это быть, месье? Если бы это были воры, они не уходили бы с пустыми руками… И потом, они не приходили бы так… так регулярно, ну и еще, я слышал, как звенят цепи.
— Ладно, — вдруг сказал толстый мужчина, начиная спускаться по лестнице, — поскольку это дом с привидениями, я заплачу меньше.
— Месье, несмотря ни на что, покупает дом?
— Еще бы, черт возьми!
После чего, вновь возвращаясь к своей главной проблеме, толстяк добавил:
— Гораздо больше, чем ваши привидения, меня беспокоит сырость!
Очутившись на первом этаже здания, привратник, казалось, чувствовал себя увереннее.
— О, сырость, — сказал он, — с ней легко справиться. Месье сейчас увидит, у нас есть хороший калорифер!
— Но он сломан, ваш калорифер, — возразил дородный господин.
— О, это ничего страшного, его просто однажды залило… Его недорого будет починить. Если вам будет угодно посмотреть внутрь аппарата, вы сможете убедиться, что трубы в отличном состоянии…
— Действительно, здесь все в порядке, трубы в хорошем состоянии и, судя по их размерам, этот калорифер должен, наверное, отлично обогревать помещение.
— Я думаю! Трубы настолько широкие, что здесь может даже пролезть человек…
Обход дома заканчивался. Дядя и племянник наградили своего гида щедрыми чаевыми. Они, наверное, скоро еще раз зайдут! Наконец, попрощавшись, оба посетителя вышли на улицу.
— Фандор?
— Жюв?
— Они у нас в руках!
— Жюв, вы уверены в том, что вы говорите?
— Увидишь! Зайдем сюда!
Жюв подтолкнул Фандора к двери небольшого кабачка.
— Ты увидишь, Фандор…
Сев за пустой столик и попросив официанта принести что-нибудь выпить, Жюв вытащил из кармана кусочек чистой белой бумаги, придерживая его за самый край.
— Что это такое?
— Кусок бумаги, ты сам видишь, я подобрал его в тот момент, когда привратник повернулся спиной, на письменном столе леди Белтам… Это, по-видимому, кусок, оторванный от листа бумаги, вот здесь виден след разрыва… С его помощью я проведу небольшой эксперимент… Если в доме давно никого не было, мы ничего не обнаружим. Но если недавно кто-то прижимал руку к этой бумаге, то мы увидим ее отпечаток.
Жюв достал из кармана карандаш, затем, сделав вид, что он его чинит, инспектор начал скрести по грифелю лезвием своего ножа, из-под которого на бумагу тонкой струйкой посыпалась графитовая пыль.
И по мере того, как графитовый порошок рассыпался по бумаге, на ней стал появляться отпечаток руки!
— Таким вот простым способом, — продолжал Жюв, — можно определить отпечаток пальцев людей, которые писали на бумаге или просто коснулись бумаги, стекла, даже дерева и т. д. Судя по четкости отпечатка, что явилось результатом слипания частичек графита под воздействием выделений потовых желез руки, которая лежала на этой бумаге, я могу утверждать, что за письменным столом леди Белтам писали чуть больше недели назад!
— Поразительно, — заметил Фандор, — вот неоспоримое доказательство, что леди Белтам время от времени посещает свой особняк.
— Возможно так, но не исключено, что приходит и кто-то другой, поскольку это — рука мужчины…
— Но что же вы собираетесь сейчас делать, Жюв?
Полицейский взглянул на Фандора:
— Сейчас? Начну с того, что отправлюсь в префектуру снять свой «живот», он меня немного стесняет…
— А я наконец-то избавлюсь от своих фальшивых усов…
Глава XXXI Любовники и сообщники
— О, боже! Кто там!
— Это я… я!
— Да, я узнаю вас, но почему вы так оделись, к чему эта борода, этот парик?
— Госпожа настоятельница, позвольте представиться — доктор Шалек… Впрочем, моему маскарадному костюму далеко до вашего, леди Белтам?
— Что вы хотите от меня? Говорите быстрее, мне страшно!
Шалек и леди Белтам стояли друг против друга в большой комнате, занимающей середину второго этажа особняка, расположенного на бульваре Инкерман в Нейи.
Леди Белтам почувствовала озноб и, натягивая на плечи огромное манто, прикрывающее монашеское одеяние, прошептала:
— Мне холодно.
Шалек толкнул ногой решетку отдушины калорифера, расположенного в углу комнаты:
— Не стоит оставлять его открытым. Через эту трубу, соединенную с погребом, поднимается жуткий ветер.
Леди Белтам тем временем с мучительным беспокойством наблюдала за своим мрачным собеседником. Монахиня сдавленно, словно ей не хватало воздуха, неподвижно смотрела на мужчину, который лихорадочно, как дикий зверь в клетке, расхаживал из угла в угол.
— Почему, — наконец осмелилась она задать вопрос, — почему вы сделали так, чтобы все подумали, что я мертва?
