Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Не говоря больше ни слова, Пит повернулся и ушел из Бичо Раро.
Глава 30
Некогда Франсиско Сория начал строить свою драгоценную оранжерею сразу после одной из ссор с Антонией. Супруга кричала на него, как кричала ежедневно в течение долгих месяцев, и в какой-то момент он обнаружил, что ему нечего ответить. Не только на последнее высказанное обвинение, но и на все остальные. Вместо того чтобы ждать, пока жена прокричится, и вставить хоть слово в свою защиту, он просто вышел из их дома на яркое солнце и начал строительство. Антония нашла такое поведение невероятно жестоким, но Франсиско ушел не потому, что хотел ранить ее чувства. Переизбыток крика и злости действовал на его мысли как вирус гриппа, и, когда Антонию переполнял гнев, все его светлые идеи едва теплились – а ведь он жил исключительно ради рождения новых идей. В те первые месяцы он трудился, возводя оранжерею после захода солнца, когда все остальные члены семьи Сория спали, ибо обнаружил, что, прожив столько лет в таком шуме, изголодался по полной тишине. Лишь спустя много дней тишины его мысли снова вошли в привычное русло. Построив оранжерею и начав разводить розы, Франсиско наконец-то выработал ежедневный порядок действий, которого отныне придерживался.
Таким образом, Франсиско мог жить тихой, уединенной жизнью в маленьком, уединенном мирке. И такая жизнь казалась ему приемлемой.
Стоя над дымящимися останками грузовика, Беатрис осознала, что ее маленький, контролируемый мирок ее отверг. Тарелка телескопа всё еще дымилась, а грузовик превратился в пепел: не осталось укромных мест, на или под которые она могла бы забраться. Однако разум Беатрис никак не успокаивался, и в конце концов она отправились в единственное пришедшее ей на ум убежище – в построенный Питом домик.
Придя туда, она села и некоторое время сидела в темноте. Слабый свет висевшего над соседним крыльцом фонаря лился в окна, украшенные одержимостью увлекательным процессом мышления, которую Пит позаимствовал из оранжереи ее отца. Беатрис обхватила колени руками и попыталась придумать какой-то способ связаться с Даниэлем, но никак не могла упорядочить свои мысли. Она попыталась извлечь их из своего сознания и запустить в небо, чтобы изучить со всех сторон, но мысли отказывались покидать ее тело. Беатрис и так и этак старалась пропустить свои мысли сквозь призму логики, но логика позорно спасовала и ничем ей не помогла.
Девушка уже потеряла счет времени, как вдруг услышала свист.
– Беатрис? – мягко просвистел ее отец.
Она не ответила, но Франсиско пригнулся и всё равно вошел. Прибегнув к методу исключения, он определил, что дочь наверняка находится именно в этом доме. Он подошел ближе и увидел, что Беатрис неподвижно сидит в углу, нахохлившись, словно сова.
Франсиско не стал обнимать дочь или прикасаться к ней, просто сел напротив, скопировав ее позу.
– Что делаешь? – просвистел он.
– Думаю, как добраться до Даниэля, пока не стало слишком поздно. – Беатрис свистела очень тихо и неразборчиво, но отец ее понял.
– Мы никак не смогли бы спасти грузовик, – заметил он.
– Знаю.
– Пит ушел.
– Знаю.
Последовало долгое молчание. И отец, и дочь прекрасно умели молчать, поэтому трудно сказать, сколько длилась пауза. Короче, чем ночь, но ненамного.
Наконец Франсиско тихо проговорил словами, а не свистом:
– Я считаю, мы во многом ошибались. – Беатрис не ответила, и он добавил: – Я переезжаю обратно в дом.
Потом он похлопал ее по колену, встал и вышел.
Беатрис заплакала.
Раньше она не знала, что умеет плакать; она не знала, почему плачет, и даже сначала не поняла, что именно с ней происходит. Плакала она долго, а потом подумала о том, как сказала Питу, дескать, она не расстроена, а получается, что она за всю свою жизнь не огорчалась так сильно. Затем она вспомнила о круживших в небе стервятниках, о Марисите, и зарыдала еще горше. Наконец она подумала о том, как сильно они все ошибались, так долго соблюдая пресловутый запрет, а теперь их косность может стоить Даниэлю жизни.
Наплакавшись, бесчувственная девушка вытерла щеки – сухой воздух моментально впитал все пролитые ею слезы, – оседлала Сальто и поскакала в пустыню, искать кузена.
Глава 31
Беатрис мчалась по пустыне верхом на Сальто, следуя за грифами, и вскоре поравнялась с совой, которая вылупилась из яйца в огне. Птица так целеустремленно летела над пустыней, что не оставалось сомнений: она спешит к чуду или к несчастью. А кто еще может сегодня ночью стать источником чуда или несчастья в ночной пустыне, как не святой Бичо Раро?
Двигаясь следом за совой, Беатрис раздумывала, что станет делать, когда найдет Даниэля. У нее есть с собой вода и немного еды, но она не знала, к чему готовиться.
Звезды перестали пересмеиваться между собой и во все свои сияющие глаза глядели на мчащуюся внизу всадницу, луна прикрыла свой лик облаком, а потом звезды поспешно скрылись за горизонтом, чтобы избежать страшного зрелища. Солнце тоже не спешило восходить, также не желая быть свидетелем того, что вот-вот должно было случиться, оно зависло за краем горизонта, и раннее утро озарилось зловещим полусветом.
Грифы и белолицая сова собрались в одном месте, вокруг небольшой низины, с одной стороны которой поднималась невысокая дюна, с другой рос кустарник, а с третьей тянулась ограда из колючей проволоки. Беатрис заметила склоненную фигуру и из предосторожности резко натянула вожжи, но потом узнала примелькавшееся за долгое время платье стоявшей на коленях, сгорбившейся Мариситы. Рядом с ней лежал Даниэль, его голова покоилась у девушки на коленях, она обнимала его за плечи.
– В тебе его тьма? – окликнула ее Беатрис.
– Нет, – ответила Марисита.
Это казалось невозможным, ведь Даниэль нарушил табу, утешив Мариситу в ее скорби, а теперь Марисита делала то же самое для него. И она несомненно любит его – в конце концов, она же здесь, а значит, тьма Даниэля должна перейти к ней. Беатрис засомневалась: а так ли верны рассказы о жестокости тьмы членов семьи Сория – может, они всё это время преувеличивали опасность? В ее душе затеплилась надежда.
– Как такое возможно?
– Я не могу вмешаться в его чудо, – проговорила Марисита, и ее голос звенел от сдерживаемых рыданий, – потому что уже слишком поздно. Он умер.
Беатрис так быстро спрыгнула со спины Сальто, что свирепый конь испугался и попятился от нее. Беатрис подбежала к Марисите и упала на колени на поросшую чахлой травой землю. Даниэль Лупе Сория, святой Бичо Раро лежал бездыханный на коленях Мариситы. Он выглядел как святой-мученик на иконе: длинные волосы обрамляют изможденное лицо, щеки запали. Державшая его в объятиях Марисита походила на Мадонну.
Беатрис поняла, что теперь знает, как чувствует себя Пит, изо дня в день живя с дырой в сердце.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
