Теперь, когда он шел по ковру через комнату, в каждом его движении ощущалось не просто достоинство, а даже некоторая величавость. Он широко распахнул дверь и, выйдя под лучи солнца, предстал перед взорами толпы и объективами камер. Немного постояв с опущенными вдоль тела руками, он сделал благословляющий жест, а затем, дабы окончательно развеять сомнения собравшихся, раскинул обнаженные руки в позе распятия и склонил голову набок.
ВТОРОЕ
ПРИШЕСТВИЕ!
Простояв какое-то время в этой позе, он вновь опустил руки и медленно повернул голову сначала налево, а потом направо. Приветственных криков не было – напряженную тишину нарушали только щелчки фотоаппаратов и стрекотание камер.
Но вот из толпы выделился негр средних лет с небольшим черным саквояжем в руке, сопровождаемый крупной темнокожей женщиной в переднике, зачем-то прикрывающей ладонью свой рот.
– Мистер Уайлдер? – обратился к нему негр. – Я доктор Чедвик. Мы можем зайти внутрь?
Что ж, вполне понятное стремление должным образом зафиксировать великое чудо, – вероятно, доктор собирался проверить его пульс и другие жизненно важные показатели, а женщина, с виду горничная или служанка, была привлечена в качестве свидетельницы. Войдя, они первым делом подняли жалюзи, заполнив комнату солнечным светом.
– Вам многое пришлось перенести, мистер Уайлдер, – сказал доктор Чедвик, – и вы очень устали. Теперь вы нуждаетесь в основательном отдыхе.
Он опустил саквояж на кофейный столик и, открыв его, достал шприц.
– Вы хотите меня вырубить?
– Я всего лишь хочу, чтобы вы спокойно отдохнули.
Доктор выдавил каплю на кончике иглы и сделал укол в плечо Уайлдера.
– Он скоро придет в норму, – сказал доктор служанке, по-прежнему зажимавшей свой рот ладонью, а затем снял трубку с телефона и озадаченно ахнул, обнаружив перерезанный провод. – Я сделаю звонок от управляющего, – сказал он.
Служанка вполголоса произнесла фразу, которую Уайлдер не разобрал.
– Разумеется, мы это уладим сейчас же, – ответил ей доктор. – Мистер Уайлдер, вы не могли бы подойти сюда?
Они направили его к телефонному столику, с которым Уайлдер вступил в жесткий контакт, и бесполезный аппарат звонко брякнулся на залитый солнцем пол.
– Будьте добры поставить вот здесь свою подпись, – сказал доктор, – а остальное мы заполним сами.
Уайлдеру сначала показалось, что ему предлагают писать шприцем, но затем он разглядел в руке доктора шариковую ручку.
– Понимаю, – сказал он. – Это будет формальным подтверждением того, что я жив?
– Это будет подтверждением того, что вы живы, здоровы и отдаете себе отчет в своих действиях.
Первая попытка расписаться вышла неудачной: он нацарапал свое имя кривыми печатными буквами, что напоминало почерк маленького ребенка.
– Не годится, – сказал Уайлдер. – Дайте мне другой листок.
Вторая попытка уже больше походила на его обычную подпись, а третья
получилась еще лучше. Водя ручкой по бумаге, он вдруг подумал, что этим самым, возможно, удостоверяет себя не как нового Мессию, а как первого человека в истории, полностью излечившегося от сумасшествия без всякой помощи психиатрии. Впрочем, первое как будто не противоречило второму.
Только после четырех или пяти подписей он заметил, что расписывается не просто на листках бумаги, а на страничках своей чековой книжки, которые терпеливо переворачивала и подставляла ему служанка.
– Он будет в порядке, – сказал ей доктор Чедвик, закрывая саквояж. – Побудьте с ним несколько минут, я скоро вернусь.
– Не хотите присесть и отдохнуть, мистер Уайлдер? – спросила служанка.
– Нет.
Он снова начал расхаживать по комнате, и служанка попыталась его остановить, схватив за руку:
– Не хотите одеться? Надеть свежую, чистую рубашку?
– Нет.
В этот момент они оказались напротив распахнутой входной двери.
– А куда подевались все? – спросил он. – Что произошло с толпой?
– О какой толпе вы говорите, мистер Уайлдер? По утрам на этой улице никогда не бывает толпы.
– Но здесь была большая… было очень много… были кинокамеры и… боже мой!
– Ну же, успокойтесь, мистер Уайлдер. Я много знаю о людях вроде вас.
– О боже мой!
– Я знаю, что для вас лучше, – сказала она. – Я знаюлюдей вроде вас.
Она подвела спотыкающегося Уайлдера к ванной комнате, где быстро открыла на полную мощность оба крана. Он и опомниться не успел, как лишился штанов – кто их снял, он сам или эта женщина? – и очутился в ванне, вразнобой молотя конечностями и расплескивая теплую воду через край.
– О боже мой! – повторял он раз за разом, ибо теперь ему стало ясно, что он виновен в каком-то чудовищном преступлении. Где он был и что делал прошлой ночью? А позапрошлой?
– …Человек, этим утром игравший чувствами миллионов верующих по всему иудеохристианскому миру, – вещал Уолтер Кронкайт, – вполне может оказаться не просто самозванцем, но и преступником, вероятным убийцей…
На разъяснения служанки рассчитывать не стоило: вряд ли она что-то знала о его преступных деяниях, а если бы даже и знала, она бы только постаралась его успокоить в ожидании доктора Чедвика, ушедшего звонить в полицию. Найдя точку опоры, он выкарабкался из ванны.
