Современное общество толкает нас к разделению, но мы не приспособлены к этому биологически. Когда мы рискуем остаться в одиночестве из-за своего поведения, когда мы эгоистичны, несправедливы, завистливы, необщительны, мозг не выделяет допамин и нейронные пути компенсации не активизируются[151].
Наша натура в высшей степени социальна. Организм буквально кричит об этом. Я предлагаю вам посмотреть в Интернете видео «Эксперимент нейтральных лиц»[152] о родителе, который общается со своим младенцем. Он ему улыбается, разговаривает с ним, гладит его — но с нейтральным, неподвижным выражением лица, не отвечая на его жесты и взгляды. Малыш пытается привлечь внимание лепетом, хлопает руками, улыбается, указывает пальчиком и, не добившись реакции, начинает плакать. С самого рождения мы ищем подключения к другому человеку, и если контакт исчезает, мы погружаемся в депрессию. Для только что родившегося, в высшей степени социального существа любовь — не просто одна из опций: это жизненная необходимость.
В классе Женвилье
До эксперимента в Женвилье я не представляла истинной силы человеческих отношений. Когда среда устроена так, чтобы способствовать позитивному контакту и доверию, дети общаются, сотрудничают, смеются целый день. Мы словно попадали в другое измерение — у меня нет других слов. Мы вновь открывали человеческое существо, его глубокую природу и реальные способности. Я была поражена переменами, происходящими с детьми. Все в них начинало расцветать: когнитивные способности, память, способность к сопереживанию, социальные возможности, радость, энтузиазм, рациональная и эмоциональная стабильность, креативность и даже их уверенность в себе. А ведь в первый год они по большей части были робкими, неуверенными, не осмеливались заговорить со взрослыми. Уже через несколько месяцев родители рассказывали, что их дети стали доверчивыми и открытыми. Теперь их приходилось сдерживать, чтобы они не бросались радостно приветствовать каждого прохожего. Их настроение стало стабильнее, они были спокойными и счастливыми.
Одна мама работала по вечерам, и потому я редко видела ее после школы. Однажды она пришла, когда я уже прибиралась в классе. «Что вы сделали с моим сыном? Я не узнаю его. Он спокойный, открытый, уравновешенный, самостоятельный, великодушный. Он все время помогает мне и своим братьям. Он хорошо говорит и следит за своей речью. Что вы с ним сотворили? Объясните!» — сказала она с удивлением.
Мы знали о благотворной силе эмпатических душевных связей и легко пользовались этим необыкновенным инструментом — любовью. С первого дня мы стремились окружить каждого ребенка лаской, вниманием, поддержкой и теплом. Мы старались полностью войти с ним в контакт, принимая во внимание его индивидуальность. Мы верили в каждого ребенка и в трудные моменты подбадривали детей, как это сделал бы спортивный тренер: «Ты сможешь, я не сомневаюсь, я буду с тобой каждый день, если это понадобится. Мы команда. Мы все преодолеем». Мы могли по несколько дней уделять исключительное внимание некоторым детям, чтобы они не потеряли к нам доверия. Они рассчитывали на нас, и нам приходилось держать данные им обещания.
Конечно, это было нелегко. Мы тоже испытывали усталость, раздражение, недовольство и т. д. Но мы делали максимально возможное. Не все дети в классе обгоняли программу; но те, кто раньше сильно отставал, по крайней мере, достигали нормы. Все они обрели уверенность в себе — и это было самым ценным.
Доверительные, дружелюбные и поддерживающие отношения быстро распространялись между детьми. С первых недель я замечала, как они повторяют наши слова, воспроизводят наши жесты и манеру поведения. Если кто-то из детей грустил или сердился, всегда находился другой ребенок, который подходил, деликатно брал его за руку и говорил: «Что с тобой? Ты сердишься? Ты расстроен?» Они повторяли за нами, добавляя порой что-то от себя и проявляя при этом необыкновенную разумность. «У тебя сегодня грустный вид, — говорили некоторые своему товарищу, — что у тебя случилось?» И если тот не отвечал, говорили: «Посиди со мной, если хочешь». Но чаще всего ребенок рассказывал, что с ним произошло, и они вместе искали решение. Мы с Анной были по-настоящему тронуты этими сценами. Как радостно, что наше тепло и доброжелательность завоевывали детей!
Их эмпатическое поведение было адресовано и нам. Вспоминаю, как однажды я всю неделю пребывала в стрессовом состоянии и едва не плакала на плече у Анны. Административная бюрократия делала нашу жизнь невыносимой. Класс могли закрыть в любой момент, угрозы и оскорбления академической инспекции сыпались градом, и я даже собиралась подать жалобу на моральное давление. В это время дети проявляли особую чуткость и старались не беспокоить меня по пустякам, обращаясь по большей части к Анне. Мне же они выказывали свою нежность, подходили ко мне, брали меня за руку или клали голову мне на плечо.
В какой-то момент я находилась на грани срыва. Я была готова все бросить, потому что у меня не оставалось сил защищать свой эксперимент до конца обещанного мне третьего года. И тут ко мне подошел один ребенок. Он обнял меня и сказал: «Ты знаешь, Селин, я люблю тебя. Если хочешь, можешь поговорить со мной». Его душевный порыв подарил мне необыкновенное спокойствие. Я сжала его в объятиях и поблагодарила. Я сама испытала необыкновенную силу эмпатической привязанности, сострадания и искренней любви.
Думаю, именно любовь стала краеугольным камнем успешности эксперимента в Женвилье. Недавнее исследование под названием «Первые шаги обучения», проведенное в Финляндии, показало, что теплое и сочувственное отношение взрослого больше влияет на успехи в школе, чем педагогические приемы и сокращение числа учеников в классе[153]. Выводам этого исследования можно доверять: в течение более десяти лет изучались отношения тысяч детей с их учителями.
Занятые реальными делами, которые они могли свободно выбирать, согретые любовью и привязанностью в течение всего дня, дети светились радостью, становились более красивыми и, как ни странно, более здоровыми. В семье они были любимы и окружены родителями, братьями, сестрами, кузенами и кузинами — радушными, внимательными и готовыми помочь в любую минуту. Но к этому добавлялись дружба и любовь еще тридцати маленьких человечков разного возраста.
Условия создания межличностных отношений
Для развития социальных межличностных отношений недостаточно поместить детей в одну комнату и помогать им быть самостоятельными. Прежде всего надо объединить детей разного возраста. Представьте эмоциональное и социальное насилие, которое мы навязываем трехлетнему ребенку, помещая его в комнату с тридцатью другими трехлетними детьми, такими же несамостоятельными, как и он, не умеющими ни выразить себя, ни контролировать свои действия… Какому стрессу должен противостоять его организм? Неудивительно, что он вцепляется в родителей, только бы не идти в школу.
