— Звоните в полицию, — пронзительно крикнула Мэгги продавщице с вызывающим розовым цветом волос, которая сама казалась флуоресцирующим пластиковым декором. — «Tontine» грабят!
Продавщица взяла телефон, набрала девять один один и отчетливо и спокойно доложила об ограблении. На Мэгги это произвело сильное впечатление. Такое изящество в трудной ситуации она очень ценила в работницах на своей кухне.
— Вы ведь не отсюда? — отметила Мэгги.
— Солсбери, штат Мэриленд, — сказала девушка, которой вряд ли было больше двадцати пяти. — Там действительно все по-другому.
— В Верхнем Вест-Сайде я готовлю тушеную курицу лучше всех, — ответила девушка, — и очень вкусный шахматный пирог.
Мэгги сильно взволновалась.
— Давайте поговорим позже, — сказала она, доставая визитную карточку из сумочки. — Хотя с розовыми волосами придется расстаться.
— Какая разница… — сказала девушка и пожала плечами.
— Эй, они выходят, — доложила Кристи, стоявшая у двери.
Втроем они выглянули на улицу и увидели, как фигуры в масках живо выходят из ресторана, неся свои короткие пистолеты-пулеметы и мешки с награбленным. Еще несколько секунд — и их бежевый автофургон исчез в потоке автомобилей, двигавшихся к югу.
Мэгги и Кристи поспешили к месту происшествия. Полицейские машины подъехали минут через семь. Половина посетителей «Tontine» высыпала на тротуар. Все были охвачены той же странной смесью легкомысленного любопытства и негодования, как несколькими месяцами ранее во время ограбления «Four Seasons».
— Я видела машину, на которой они уехали, — обратилась она к сыщику с бледным, как у мертвеца, лицом.
— Хорошо, — ответил полицейский.
— Это был бежевый фургон.
— Супер.
— Вам, кажется, все равно.
— Уважаемая, мы знаем эту шайку. Каждый раз они приезжают на разных машинах. Воруют их прямо перед ограблением, а потом бросают. В следующий раз, пожалуйста, сделайте одолжение и прострелите им шины.
3
Скупщик краденого
«Мятое одеяло» — так назывался антикварный салон, торговавший по заоблачным ценам, владельцем которого был порочный старый гомосексуалист по имени Роберт Твелвтриз. Главным занятием его жизни было распространение мерзких, но порой правдивых слухов о многих известных людях, живших в округе Фэйрфилд штата Коннектикут. Мэгги иногда забегала туда, поскольку салон был по соседству с пекарней, где пекли очень калорийное, большое, посыпанное дробленым фундуком, похожее на шоколадное пирожное печенье, прозванное «Коричневой смертью» (Мэгги позволяла себе наслаждаться им только в состоянии крайней тревоги). Сейчас она зашла туда потому, что ей тяжело было возвращаться на ферму Кеттл-хилл к обычной лавине сообщений, обязательств, запросов, обязанностей и болезненных воспоминаний, ожидавших ее там, и она отчаянно искала любой повод, чтобы задержать свое прибытие туда.
Поэтому она просто торчала сейчас в центральном зале «Мятого одеяла», доедая последнее печенье, а господин Твелвтриз, подобно гигантскому оводу, жужжал ей в ухо, сообщая сведения, которые выставляли в дурном свете то того, то другого, рассказывал о том, кто с кем разводится. И тут она заметила среди других стеклянных предметов, выставленных на великолепном, украшенном позолоченной бронзой буфете, знакомый кувшин рубинового цвета. Она взяла его в руки и стала внимательно рассматривать.
Твелвтриз говорил:
— …и тут я слышу, что Эва Мосли собирается прогнать того господина, который…
— Где вы такое услышали? — сердито сказала Мэгги, повернувшись к нему лицом. — Эва Мосли, между прочим, моя подруга.
— Ну, хм, хм, — замялся в смущении господин Твелвтриз. — Она и мой друг тоже, по крайней мере, очень хороший клиент, если можно так выразиться, и…
— А откуда у вас этот предмет? — спросила Мэгги, поднеся кувшин прямо к лицу владельца салона.
— Он попал ко мне, хм, совсем недавно.
— Он принадлежит мне, — заявила Мэгги.
— Возможно, у вас есть вещь, похожая на эту…
— Нет. У меня была вещь, похожая на эту, но с месяц тому назад она исчезла, и это — как раз та вещь и есть.
— Хм… хм… хм…
— Как она попала к вам в руки?
— Знаете ли, миссис Дарлинг…
— Без всяких «знаете ли», дружок. Скупка краденого является преступлением в этом штате.
— А как вы докажете, что это принадлежало вам?
— Посмотрите на донце и увидите там инициалы М. Д., нацарапанные на стекле. Смотрите.
Она перевернула кувшин и поднесла прямо к его очкам, чтобы было удобнее смотреть. Инициалы были отчетливо видны. Твелвтриз прочел их и вздрогнул.
— Я написала эти инициалы бриллиантом в моем обручальном кольце в тот самый день, когда купила его на распродаже в Мэне. Ну, как эта вещь попала вам в руки?
— Кто-то принес, — признался Твелвтриз, — а я сразу же и купил.
— Кто?
— Трудно вспомнить. Здесь целый день люди.
— Мужчина или женщина?
— Да… да… да… женщина. Да, женщина.
— Как она выглядела?
— Дайте вспомнить… — сказал он. Маленькие блестящие капли пота выступили у него на лбу. — Хм, возможно, вашего возраста, среднего роста, короткие каштановые волосы, довольно худощава…
— Линди! О боже! — воскликнула Мэгги, прижимая кувшин к своему животу. — Сколько вы заплатили за него?
— Не помню. Может, сотню.
— Ну и мерзавец.
— Она показалась мне респектабельной личностью. Ничего такого…
— Вы прекрасно знаете, сколько стоит этот предмет, гнусный обманщик.
— Я занимаюсь бизнесом, миссис Дарлинг. Смысл в том, чтобы купить дешевле, а продать дороже.
— Что еще вы у нее купили?
— Ох, несколько пустяков в разное время, — ответил Твелвтриз. Его руки тряслись сильнее, по мере того как пропадала его уверенность. — Она всегда была так мила.
Мэгги шла прямо на него, пока его спина не уперлась в комод в стиле королевы Анны с дверцами в верхней секции. Твелвтриз отчаянно пытался ослабить свой галстук, словно ему не хватало воздуха.
— Вы покупали у нее кофейник фирмы «Линкольн и Фосс»?
— Нет! Хотя я не уверен. Возможно…
— А как насчет чаши для пунша «Розовый медальон» из кантонского фарфора?
— Может быть. Я не помню…
— А двенадцать суповых ложек в форме скрипки работы Ньювелла Хардинга?
— Суповые ложки? Да у нас кучи ложек…
— А серебряная миска работы Пола Ревира? — начала кричать Мэгги. Твелвтриз весь съежился и сполз на пол.
