Джейка приняли немедленно. Медсестра на приеме сказала, что надо было вызвать «скорую», но Тэсс не знала, как полагается поступать с подростками, которые неумело резали себе запястья тупой бритвой. Так что она сама отвезла его в Оксфорд, не замечая, как по щекам льются слезы. Боже! Как они так все испортили? Что они за родители? Все остальное было неважно. Они ошиблись. Джейк был в шоке, он сидел и молча сжимал полотенца, глядя в окно и ничего толком не видя. На заднем сиденье всхлипывали Олли и Хэтти.
— С ним все будет в порядке, — сказал младший врач. — Он когда-нибудь уже делал что-нибудь подобное?
— Нет, никогда. У нас были проблемы, но такого не было. Можно его видеть?
— Конечно.
Раны были зашиты. Доктор сказал, что они были поверхностные, и заживут быстро. Шрамы в душе, сказал он, потребуют более долгого лечения.
Тэсс встала у кровати и посмотрела на сына.
— Ты папе расскажешь?
— А ты этого хочешь?
— Нет, — он уткнулся лицом в подушку.
— Почему ты это сделал?
— А почему бы и нет?
Тэсс села рядом и положила руку ему под щеку.
— Я тебя люблю.
— Нет, не любишь.
— Боже мой, Джейк, перестань вести себя так, будто ты единственный в мире имеешь право на отчаяние. Ты что, правда, думаешь, что никто никогда такого не испытывал?
— Ты не знаешь, что я чувствую! Ты не можешь видеть, что у меня внутри!
— Нет, могу, — она наклонилась и обняла его. — Ты часть меня.
— Ничья я не часть. И нашей семьи тоже. Просто чертова проблема. А вы с папой расходитесь.
— Это не так!
— Господи, мама, ты думаешь, я слепой? Думаешь, я не вижу, что происходит? Все разваливается, и я не могу вынести еще и это вдобавок ко всему остальному. Я не могу видеть, что творится с папой.
— С папой?
— Да, с папой! Ты не видишь, как ему плохо, мама. Я слышал, как он ночью плачет.
— Не может быть!
— Иногда мне кажется, что только я один замечаю, что происходит! Ты слишком погрузилась в учебу и выставку, чтобы обращать внимание на что-то еще. Я не собираюсь сдавать экзамены. Я уйду из дома и найду работу в Лондоне. Мне наплевать, что со мной будет, я просто хочу отсюда убраться.
— Пожалуйста, дорогой мой, не надо так говорить. Все будет хорошо. Я все исправлю, вот увидишь. Дай нам шанс.
— Ага, как же! По-моему, уже слишком поздно.
Ей пришлось оставить его, чтобы отвезти Хэтти и Олли домой. Кэти, мать Софи, сказала, что придет и присмотрит за ними. Тэсс объяснила ей, что Джейк поранился и лежит в больнице. Когда она пришла, он спал, измученный потрясением. Как больной ребенок.
— Что? Что ты такое говоришь?
— С Джейком несчастье.
— Какое несчастье?
— Он порезал себе запястья, Марк. Мы не могли найти его, а он вернулся домой и сделал это. Прости…
— Погоди, пожалуйста. Ради бога, скажи, с ним все в порядке?
— Да, физически во всяком случае, все в порядке. Завтра он выходит из больницы. Он может выздоравливать дома, но врачи хотят, чтобы его посмотрел психиатр. Он несильно поранился, даже не подошел к вене, там просто порезы, но кровь, Марк… Хэтти вне себя. Она его нашла.
— Я возвращаюсь домой. Сегодня же. Не нужно меня встречать, я возьму такси. Просто побереги детей, ладно? Ты все еще…
— Нет, черт возьми. Ты действительно думаешь, что я могу заниматься выставкой, когда мой сын вскрывает себе вены? Не будь идиотом.
— Перестань ругаться.
— Прости. Ты не представляешь, каково это было, найти его. А потом больница… И он все еще такой сердитый. Это просто кошмар, и я чувствую себя виноватой…
— Нет, я виноват, что я здесь, Тэсс. Увидимся вечером.
— Я не говорила, что это ты виноват! — крикнула она. Но Марк уже повесил трубку.
В аэропорт Тэсс ехала почти автоматически, и руки дрожали на руле. Она пропустила съезд с шоссе, и ей пришлось развернуться на следующем перекрестке, лихорадочно вспоминая, на какой терминал прибывает самолет Марка. Мозг ее отключился от происходящего, и она еле заставляла свое тело работать. Тэсс не могла координировать движения. Кэти сказала, что ей не стоит садиться за руль, такая она бледная. Сильно ли пострадал Джейк? Тэсс отчаянно жалела, что родителей не было дома. Она могла бы все рассказать им и поделиться своими страхами. Они бы присмотрели за Олли и Хэтти и забрали бы их, чтобы она могла сосредоточиться на Джейке. Если она встретит Марка, они смогут сразу вернуться в больницу. Оставив детей дома с Кэти, Тэсс снова помчалась к Джейку. Она сидела рядом, пока он спал, и смотрела на его невинное лицо, разглядывая каждую черточку. Она могла его потерять.
Тэсс прижала руку к губам. Господи, ей так был нужен Марк! Только он мог все понять.
По радио начались новости, и она сосредоточилась, на случай если передадут информацию о пробках. «Недавний опрос показал, — сказал ведущий, — что семь из восьми детей предпочли бы, чтобы их родители остались в проблемном браке, а не разошлись. Опрос, проведенный благотворительной детской организацией…» Тэсс выключила радио. Они должны попытаться начать все сначала. Да, возможно, ей придется отказаться от своей мечты, но разве мечта сравнима с благополучием детей? Они важнее всего в ее жизни. Сложный брак еще не конец света. Многие так жили. Уж конечно, и они смогут продержаться до тех пор, пока дети не подрастут и не разъедутся, а потом можно решать, как быть дальше.
Собрав все нервы в кулак, она повернула к терминалу номер три. Здесь было так много дорожек — где же краткосрочная парковка? Ах, черт, вот же она! Тэсс развернулась через полосу, и следующая за ней машина загудела. Пригнувшись, как всегда, когда въезжала на «дискавери» в парковки с низким потолком, она описала несколько кругов, пока не нашла место. До посадки самолета Марка оставалось пятнадцать минут.
Тэсс посмотрела на компьютерное табло. Напротив калифорнийского рейса стоял значок «сел». О, слава богу, Марк скоро выйдет. Пожалуйста, быстрее! Ей ужасно не хотелось оставлять Джейка одного, хотя доктор дал ему снотворное и сказал, что сын проспит несколько часов. Поворачиваясь, она заметила мужа краем глаза, скорее почувствовала, чем увидела.
Через плечо у него висела коричневая дорожная сумка, и он катил большой черный чемодан, с которым они ездили на каникулы. У него часто застревала застежка, и Марку приходилось вкладывать в рывок всю свою силу, чтобы открыть его. В семье его называли черной дырой. Он смотрел в сторону от нее, на кого-то еще. Тэсс замерла, сжимая ремешок сумки.
Он смеялся!
Вокруг нее разговаривали люди, окликая пассажиров, которых они встречали. Громкоговоритель объявил посадку рейса, который задерживался. На Тэсс налетел ребенок, и она протянула руку, чтобы удержать малыша. Я его не знаю, подумала она. Человек, который шел к ней, не видя ее, и болтал с кем-то, с кем познакомился в самолете, был чужим. Он приедет в больницу, и на лице его появятся горе и тревога, но здесь, где, как он считал, его никто не видит, у него была своя жизнь, отдельная от них.
